Том 4. Стиховедение

Отчего это происходит, нетрудно понять. Главный приют длинношеих слов в стихе — это начало строки с пропущенным ударением на 1‐й стопе (так называемые 2-я и 6-я ритмические формы). В ямбе слово на этой позиции должно начинаться с 3 безударных слогов: Предупреждать зари восход, Отворотился и зевнул; в хорее — с 2 безударных слогов: Закипит, подымет вой, Одолела молодца. Фонетических слов со сверхдлинным 3-сложным зачином в русской речи вчетверо меньше, чем с 2-сложным зачином (да и те по большей части образованы проклитиками: на одну строку типа

Предупреждать зари восход в «Онегине» приходится 8 строк типа И подает ему белье или С ней обретут уста мои

). Поэтому ритмические формы с пропуском ударения на 1‐й стопе в ямбе избегаются, а в хорее не избегаются: в вероятностной модели 4-стопного ямба только 18 % таких форм, а в модели 4-стопного хорея — целых 48 %. Вместе с безударными зачинами из ямба уходят и удобные позиции для длинношеих глаголов.

До сих пор речь шла только о вероятностной модели русского 4-стопного ямба и хорея — о том, какие возможности для «живых и подвижных» глаголов предоставляет естественный состав фонетических слов русской речи. Теперь следует взглянуть, насколько пользуются этими возможностями реальный русский 4-стопный ямб и хорей. Мы присмотримся только к одному показателю, который можно назвать коэффициентом динамичности: каково в стихе отношение между частотой прилагательных и глаголов, насколько динамичные («живые и подвижные») глаголы употребляются чаще, чем статичные прилагательные? Мы видели, что по вероятностной модели в ямбе могло бы быть в 1,9 раз больше глаголов, чем прилагательных, а в хорее в 3,3 раза больше. А в реальном стихе?

Мы подсчитали коэффициент динамичности для ряда произведений Пушкина и других поэтов. Подсчитывалось, сколько прилагательных (и причастий) и сколько глаголов приходится на 500 существительных и каково их соотношение. Отношение глаголов к прилагательным оказалось следующим:

Результаты неожиданные. Определяющим фактором для коэффициента динамичности оказывается, по-видимому, жанр: лирика или эпос. В бессюжетной лирике Пушкина и Жуковского глаголы избегаются в равной мере и в ямбе, и в хорее: глаголов и прилагательных в тексте почти поровну. (У Сумарокова и Державина эта тенденция, видимо, еще не установилась, и они ближе к языковым пропорциям.) В сюжетном эпосе трактовка глаголов в ямбе и хорее становится различной: в 4-стопном ямбе преобладание глаголов над прилагательными усиливается лишь ненамного, а в 4-стопном хорее — сразу вдвое и более: хорей как бы только здесь начинает пользоваться своими глаголоемкими возможностями. Малый коэффициент динамичности «Кавказского пленника», «Полтавы», «Евгения Онегина», «Медного всадника», пожалуй, оправдывает расплывчатый термин «лироэпические произведения», который иногда встречается в теории литературы. Когда Пушкин хочет создать действительно динамичное эпическое повествование, он обращается к 4-стопному хорею, народному стиху или прозе. 5-стопный ямб «Домика в Коломне» стоит как бы на границе этих возможностей.

Все приведенные цифры следует считать предварительными: методика подсчетов еще не установилась. Может быть, причастия (сохраняющие семантику глагольности) не следует объединять с прилагательными: тогда все коэффициенты динамичности немного повысятся (лирика 4-стопного ямба и «Кавказский пленник» — 1,0; «Евгений Онегин» — 1,4; сказки и «Песни западных славян» — 3,0). В некоторых случаях динамичность разных частей текста будет разной: так, две трети «Домика в Коломне» держатся на уровне 1,4, а последняя треть, самая сюжетная, — на 3,0 (!); в «Медном всаднике» описательное вступление (0,6: прилагательных больше, чем глаголов!) резко отличается от основной части (1,4). Однако в «Евгении Онегине» разница между динамичностью в сцене дуэли (1,4) и в лирическом начале VIII главы (1,1) не так уж велика. Конечно, есть и парадоксальные случаи — когда ямб оказывается резко динамичнее, чем хорей. Жуковский переложил один и тот же сюжет в «Людмиле» хореем (динамичность 1,3), а в «Леноре» ямбом (динамичность вдвое выше, 2,6!) — но это потому, что он стремился приблизиться к немецкому оригиналу Бюргера, а в нем была динамичность 3,7! Рекордный же показатель динамичности, 6,0 (!!), оказался не у хореического, а у ямбического стихотворения — это пушкинский «Гусар».

Достаточно ли показанного, чтобы решительно утверждать: 4-стопный хорей кажется «живым и подвижным» оттого, что вмещает больше глаголов? Не знаем: реально он вмещает больше глаголов лишь в эпосе, а употребителен он преимущественно в лирике. Но решаемся предполагать: он кажется более динамичным оттого, что может вмещать больше глаголов, и сознание носителей языка чувствует эту его возможность, даже когда она не реализована. Не слишком ли рискованно такое утверждение — может быть, покажут дальнейшие исследования.