Том 4. Стиховедение

Эта идеальная силлабо-тоническая гладкость была потеряна английским стихом еще быстрее, чем немецким. Но дальнейшее развитие пошло здесь не в двух направлениях, а только в одном: чистая силлабика не привилась, зато чистая тоника с ее местной германской традицией сказалась гораздо сильнее, чем в немецком стихе. В английском романе XIII века «Флорис и Бланшефлер» ритм 4-стопного ямба расшатан в сторону тоники куда сильнее, чем в приводившемся примере из (жившего в то же время) Готфрида Страсбургского. Вот образец: юного Флориса посылают в школу:

— Faire sone, — he saide — thou shalt lerne:Lo, that thou do full yerne!Floris answerd with weepingas he stood before the king,all weeping saide he:— Ne shall not Blancheflour lerne with me?..

«Милый сын, учись! — сказал король, —Будь прилежен, изволь!»Флорис весь в слезах стоялИ родителю отвечал,Полный слез вскинув взор:«Пусть со мной учится Бланшефлер:Без Бланшефлер не станет сил,Чтобы я учиться наукам ходил…»

Таким образом, второй контакт английского стиха с романским закончился однозначной победой тоники; как мы знаем, в XIV веке дело дошло даже до попыток реставрации аллитерационного тонического стиха в «Гавейне» и «Петре Пахаре». Окончательное становление силлабо-тоники в английском стихе произошло лишь при третьем контакте — с французским долгим стихом. На исходе XIV века происходит негласная чосеровская реформа английского стиха: вместе с Гоуэром Чосер восстанавливает правильный 4-стопный ямб в коротком английском стихе и один, без Гоуэра, вводит в английскую поэзию новый, долгий стих по образцу французского 10-сложника и итальянского 11-сложника, причем строит его как правильный 5-стопный ямб (пример — начало «Кентерберийских рассказов» в переводе И. Кашкина):

Whan that Aprille with his shoures sotethe droghte of Marche hath perced to the roteand bathed every veyne in swich licour,of which vertu engendred is the flour…Когда апрель обильными дождямиРазрыхлил землю, взрытую ростками,

И, мартовскую жажду утоля,От корня до зеленого стебляНабухли жилки той весенней силой,Что в каждой роще почки распустила… и т. д.

С этих пор силлабо-тоника в английском стихе держится твердо, и два ее размера — это короткий 4-стопный ямб и долгий 5-стопный ямб. В наступившем XV веке она начала было вновь опасно расшатываться в сторону тоники, но не успела уйти далеко, и первые поэты Возрождения, Уайет, Сарри и Сидни, сумели вновь натянуть узду и восстановить силлабо-тоническую четкость в английском стихе уже окончательно. Это была середина XVI века.

Для нидерландской и потом для немецкой поэзии очередь третьего романо-германского контакта — с французским долгим стихом — наступает в конце XVI века. К этому времени во французской поэзии долгим стихом вместо 10-сложного стал 12-сложный «александриец» из двух 6-сложных полустиший, которые могли иметь как анапестический, так и ямбический ритм (пример — начало «Федры» Расина):

Le dessein en est pris: je pars, cher Théramène,Et quitte le séjour de l’ aimable Trézène…

Решено, Ферамен: покинув эти стены,Я уйду от ворот пленительной Трезены…

Вставал вопрос, как передавать этот размер: на слух, с сохранением французского силлабического богатства ритмических вариаций, или умом, схематизируя его в силлабо-тонический ямб, как англичане схематизировали в ямб французский 10-сложник. В нидерландской поэзии первые опыты, у Ван дер Нота и его современников, воспроизводили французский 12-сложник на слух, во всем его ямбо-анапестическом разнообразии:

Dan en zal Van der Noot niet al gaan in den baren:Want ziet, zijn boek zal dan zijnen naam bat verklaren…Когда я доживу до последнего мига,То имя Ван дер Нот сохранит моя книга…