Том 6. Статьи, очерки, путевые заметки

Ты, спавший на буре всю ночь,Проснувшийся весь обновленный на своих непомерных крылах,(Гроза разразилась? Ты выше поднялся, над дикой,На туче покоился, туча качала тебя, рабыня баюкала),Ты синяя точка теперь, далеко, далеко на небе,Плывешь,Меж тем как на палубе здесь я слежу за тобой, выплывая на светлую полосу,

(Сам – точка, лишь атом в пловучей пустыне миров).Далеко, далеко на море,После ночи с свирепым приливом, усеявшим берег обломками,С новым днем, как сегодня, счастливым и ясным,С зарей возрастающе-розовой,С ослепительным солнцем, в просторе лазурного чистого воздуха,Ты тоже являешься вновь.Ты, рожденный соперничать с вихрем, (ты, ветер, все ветры),

Ты, готовый схватиться с простором небес, с ураганом, с землею и с морем,Ты, воздушный корабль, паруса никогда не роняющий,Дни, ночи, недели, без устали, прямо, вперед, чрез пространства, чрез царства, ты кружишься, мчишься,Ты в сумерках был в Синегале, ты утром в Америке,Ты играешь меж вспыхнувших молний, и в тучах громовых,В них, в эти забавы ты душу мою захвати, –О, что б это был за восторг! твой восторг!

Тяжелым камнем падает птица вниз, на добычу. Тяжелым камнем падает мысль поэта, который воистину обладает крыльями и смотрит не в маленький замкнутый угол ограниченной мечтательности, а глядит на Мир и Жизнь во всей их объемности.

После воздушных ликующих строк Жизнь подарит глядящему на нее иные строки. Поэт, упиваясь отдельностью, вольностью, только что реял в провалах воздушных пространств. Но вот перед ним странное что-то, что он зовет – Городской мертвый дом.

У ворот городского мертвого дома,Когда праздно я шел, уходя дорогой своею от криков,Я с любопытством замедлил шаги, ибо вот, отверженный призрак, тело несут проститутки умершей,Тело ее никто не зовет, они положили его на сырой, на кирпичный пол,Тело ее, божественной женщины, я вижу тело ее, я лишь один на него смотрю,Ни эта холодная тишь, ни вода, что каплет из крана, ни мертвенный запах ответа во мне не находят,

Лишь дом этот – дивный дом – этот тонкий красивый дом погибший,Этот бессмертный дом, больше чем все ряды зданий, когда либо выстроенных,Красивый страшный обломок жилище души – сам душа,Никем не воззванный дом, избегаемый всеми – прими дыханье одно от моих содрогнувшихся губ,Возьми слезу одинокую, меж тем как я ухожу, как мысль о тебе,Мертвый дом любви – дом греха и безумья, разбитый, разрушенный,Дом жизни, недавно еще полный смеха и говора – но бедный о, бедный дом, и тогда уже мертвый,Месяцы, годы исполненный откликов, убранный дом – но мертвый, но мертвый, мертвый.

Мысль Уитмана, в живом живая, среди болей чужих горящая болью своей и чужой, не случайна останавливается на чудовищных следствиях наших общих уродливостей. Она слышит и видит все.