Том 6. Статьи, очерки, путевые заметки

Властитель человек в земле горячей львов,И змеям, и ядам черта – его законы.По золотым следам, где мчались галионы,Встревожив Океан, он – царь среди валов.Но далее, чем снег, и дальше всех ветровМальстрема страшного, Шпицбергенов где склоныБесплодны, полюс шлет волны чуть слышной звоныНа остров, где не встал никто из моряков.Плывем. Я разломлю преграду ледяную.В бесстрашном теле – вот – душа с своей тоской.

Конкистадоры – тень с их славой золотой.Иду. Последний мыс, взойдя, я завоюю.Пусть море, никому не певшее волной,Мне, гордому, споет свою хвалу морскую.

Я долго смотрел на эти строки, и мне казалось, что это про меня. Да, напев обо мне, давнишнем, юном, торжествующем, странствующем, меняющем по прихоти своего сердца пребывание в Испании на побывку в Норвегии, месяцы в Южной Африки на долгие месяцы в зачарованном царстве Самоа, Тонга, Фиджи и Явы.

И, открыв книгу в другом месте, я прочел, горько усмехнулся и переписал по-русски:

Раб

Вот, грязен, страшен, наг, отбросами кормим,Я – раб – взгляни: клеймо, на теле знак, не скрою.Но вольным я рожден над бухтой голубою,

В ней зеркало нашла гора верхам своим.Счастливый остров мой. Зачем расстался с ним?Коль Сиракузы ты, и пчел, и склон с лозоюВновь узришь, возвратясь за лебедем весною,Спроси о той, кого любил я, был любим.Найди. Скажи. Я жив, хоть боль многострадальна.Увижу ли ее глаза, фиалок цвет?Лазурь небес родных – улыбкой в них – зеркальна.А тонкий свод бровей победно в ночь одет.С ней свидеться опять – иной надежды нет.

Ее узнаешь ты: она всегда печальна.

Мое чтение, наудачу, сонетов Эредиа стало мне казаться разговором души с душой. Так подошли к настроению и к моим обстоятельствам два эти напева. Конечно, если я сравню лучезарное мое прошлое, в России и в дальних странствиях, с моим пригнетенным, стесненным, никчемным теперешним пребыванием на чужбине, этот сонет – тоже обо мне и о той, кого я оставил в родных местах, о ком не могу не тосковать.

«А жива ли она?» – подумал я и снова раскрыл наудачу книгу. Она мне ответила:

Юная ушедшая

Кто-б ни был ты, живой, пройди меж трав скорейХолма печального, где прах грустит мой, тлея.И не топчи цветы, не трогай мавзолея,Где слышу, как ползет и плющ и муравей.Ты замедляешься? Чу, песня голубей.Кровь голубиная да не мелькнет, алее.

Будь милым, пощади крылатого, жалея.А жизнь так ласкова! Дай насладиться ей.О, друг. Под миртою – ты знаешь ли? – ветвистой,Супруга-девушка, на брачной я чертеУпала мертвая и лишь живу в мечте.В глаза сомкнутые свет не дойдет лучистый.Мне ныне суждено быть вечно в темноте,Мой дом безжалостный – Эреб средь ночи мглистой.

«Если я потерял все мое дорогое», подумал я, «если схоронено все то, что моя душа любила, как жених любит невесту, и как невеста любит жениха, что же остается мне?» И снова Эредиа ответил мне:

Морское дуновение