Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

И не только от турок пришло разорение и беды на Сербскую землю, но и западный венгерский король подступил к царскому городу — так говорю я о прекрасном и великом Белграде, и отдал его с миром сам деспот Георгий, опасаясь турок. Когда свершилось это, подобает нам воскликнуть вместе с пророком Захарией, как некогда о Иерусалиме: «Раствори, Белград, врата свои, и пожрет огонь кедры твои — вельмож твоих и исконных жителей!» И дальше оплачем здесь вместе с пророком Иеремией запустение Белграда, нового Сиона: «Куда же въяве внезапно исчезло все светлое и все прекрасное, что было внутри и вне? Где лица веселые? Где переполненные церкви, торжества и молитвы и где исхожения (на крестные ходы)? Внезапно все опустело, все исполнилось печали, храмы разорены и сожжены, люди изгнаны».

Было же и иное знамение, возвещавшее беды, ожидающие город. Поздним вечером, когда мы еще не спали, внезапно послышался с другой стороны реки словно бы звук трубы, и постепенно нарастал он, пока не усилился настолько, будто бы раздается он уже в посаде, и перед самыми стенами и уже по всему городу, и так продолжалось часа три, и думали, что какое-то войско подступило к городу, и все вышли с огнем посмотреть, что же случилось. Было же и другое знамение: вознеслись в городе в воздух божественные иконы из великого храма. Случилось же все это, как подобает при втором пришествии: Царица и Владычица, и Иоанн Предтеча с обеих сторон образа Спасова, и двенадцать апостолов, по шести с обеих сторон, которых чтили как славу и защиту города, а теперь это — знак того, что оставлен он ими, увы! Еще ранее того осыпал воздух город искрами, которые возгорались и снова гасли; а перед этим вихрь сорвал крыши с церквей и сбросил на землю, и дома многие разрушил, и дом сестры деспота Стефана. А затем пришел некто из страны Мисикии, юродивым представляясь, но поступки его выдавали в нем тайного раба Божьего, и расхаживал он по городу день и ночь с горьким плачем, «о горе» и «увы!» восклицая, пока не стало известно о нем деспоту Георгию. Он же милостыней того одаривал, а тот, по обыкновению своему, нищим ее раздавал. Это явилось знамением не одному только Белграду, но и предвещало грядущее разорение всей земли Сербской, на которое обрекли ее безбожные турки с царем своим Мурадом, захватившим и разорившим множество сербских городов; а Бог допустил до этого за грехи наши.

КОММЕНТАРИЙ

В первой четверти XVI в., как полагают, между 1516—1522 гг. (см. об этом в рецензии Б. М. Клосса на книгу: Творогов О. В.

Древнерусские хронографы // История СССР. 1977. № 3), создается новый хронографический свод — «Русский хронограф», первую редакцию которого по традиции именуют редакцией 1512 г. В нем немало отличий от «Еллинского летописца»: подробнее излагаются библейские книги, но зато опущен пересказ античных мифов и сокращен рассказ об Александре Македонском, история Византии существенно переработана по новому источнику — «Хронике Константина Манасии» (фрагменты из нее публикуются в данном томе), где изложение доведено до семндесятых годов XII в., и включен подробный рассказ о взятии Константинополя турками в 1453 г. В Хронограф включены также обширное извлечение из русской летописи конца XV в. и рассказ об истории Болгарии и Сербии в канун их завоевания турками. Так впервые история Руси и южных славян введена во всемирно-исторический хронографический свод. Но ценность «Русского хронографа» не только в этом. В нескольких своих редакциях и переработках он стал самым авторитетным и самым распространенным на Руси хронографом: число его списков достигает нескольких сотен.

«Хронограф» очень велик по объему — обычно рукописи его представляют собой книги большого формата, насчитывающие 400—500 листов. И тем не менее можно поражаться редакторскому мастерству составителя «Хронографа», сумевшего не только сообщить в нем огромное количество сведений, но и представить многовековую историю ряда стран в виде непрерывного лнтературного повествования. В отличие от летописи рассказ в «Хронографе» ведется не по годам (за исключением глав, излагающих события русской истории), а по «царствованиям». И каждая глава или статья «Хронографа» представляет собой как бы небольшой сюжетный рассказ, главным героем которого выступает тот или иной правитель, повествуется о примечательных чертах его характера, о наиболее важных или просто любопытных событиях его царствования.