Том 9. Письма 1915-1968

Татьяна Алексеевна с мальчиком в Тарусе. Я говорил с ней по телефону. Она просит передать тебе самый сердечный привет.

Я приехал всего на два дня (сегодня юбилей Эренбур-га, и мне надо выступать).

В среду утром возвращаюсь в Тарусу — дописывать 3-ю книгу автобиографической повести («Обвалы времени»).

Примерно в самом начале апреля я привезу готовую рукопись в Москву. Тогда мы все непременно увидимся и — да живет новая традиция!

Поцелуй Нину и внуков. Привет загадочно улыбающемуся Саше.

Обнимаю тебя.

Твой Костя.

Это письмо передаст тебе моя падчерица Галка. Она едет в Переделкино по своим студенческим делам.

Э. Г. КАЗАКЕВИЧУ

11 апреля 1956 г. Таруса, Калуж. обл.

Дорогой Эммануил Генрихович!

Мы не виделись целую вечность, и я не смог даже поговорить с Вами о «Литературной Москве». Сборник превосходный. Из прозы на первом месте Ваша повесть — это прекрасная вещь, в двух словах о ней не скажешь, очерк Злобина и статья Пастернака. Федин несколько манерен и как-то искусственно тепловат, как остывающая грелка. Поэзия блистает. Совершенно поразительный Заболоцкий, и очень хорош молодой Рождественский. Как здорово, что сборник будет отныне периодическим. Поздравляю.

Я буду в Москве в начале мая (лежу в жесточайшем радикулите в Тарусе, отрезанный распутицей от всего мира). Тогда же смогу и поработать для сборника.

Вы знаете поэта Марка Шехтера? Хороший поэт. Его замалчивают критики и недолюбливают собратья по перу (поэты) за то, что он выпустил серию довольно едких эпиграмм <С..>

Я думаю, что в «Литературной Москве» следовало бы напечатать небольшой цикл его лирических стихов. Пусть Маргарита Осиповна сменит гнев на милость и отнесется к нему помягче, — он этого заслуживает.

Я напишу ему, чтобы-он прислал Вам для сборника свои стихи, прочтите. Очень стоит. К тому же Шехтер человек очень больной, вряд ли много проживет на свете, и ему, естественно, хочется, чтобы был услышан и его поэтический голос.

Я работаю над 3-й книгой автобиографической повести. Трудно. Особенно сейчас. Кое-чего я еще не понимаю.

Не болейте. Сердечный привет Вам и всем «нашим» — из редколлегии.

Ваш К. Паустовский.

А. Я. БРУШТЕЙН

5 мая 1956 г.

Дорогая Александра Яковлевна!

Я, как и Вы, провалялся полтора месяца в Тарусе с жесточайшим приступом радикулита (противная болезнь с противным названием), потом меня отрезало от всего мира разливом и распутицей, и только сейчас я попал в Москву. Узнал, что Вы в Переделкине.

Я глубоко и искренне благодарен Вам за письмо, — благодарен, как товарищу по трудному нашему делу и как другу по общности наших мыслей об искусстве. Я очень люблю и ценю Вас и поэтому, может быть, при встречах смущаюсь из-за своего неумения говорить и выразить все, что у меня на сердце.

Просьбу Вашу по поводу Козачинского я выполнил и договорился с Успенским.

Отдыхайте, поправляйтесь, радуйтесь, сердитесь, когда надо, и негодуйте, но не портите свое сердце. Так мало сердечности в нашей жизни, и в особенности в нашей мутноватой среде.

Посылаю Вам «Золотую розу» в плохом издании «Советского писателя». Весь тираж книги по загадочной причине был оставлен в Ленинграде и там продан и не был допущен даже до Москвы. «Штуки!» — как говорит мадам Ксидиас в пьесе Славина «Интервенция».

Искренне Ваш

К. Паустовский.

Н. Д. КРЮЧКОВОЙ

22 августа 1956 г. Таруса

Дорогая Надежда Дмитриевна!

Идет холодный обложной осенний дождь, а у Вас, наверное, — солнце, теплота и тишина.

Довольны ли Вы своим чайным домиком? Отдыхайте и не волнуйтесь из-за собрания. Посылаю Вам общий список вещей — в расчете на шесть томов — и распределение материала по томам.

Почти весь материал подобран, и ко времени Вашего возвращения в Москву я оставляю для Вас уже просмотренные мной и выправленные первые три тома. Моя поездка на «Победе» (с 5 сентября по 3 октября) не помешает и нас не задержит.

С 26 августа по 3 сентября я буду в Москве, а потом — в Одессу, откуда 5-го отходит «Победа».

Отдыхайте, будьте счастливы.

Ваш К. Паустовский.

Т. А. ПАУСТОВСКОЙ

7 сентября 1956 г. 11 часов вечера в Эгейском море.

Танюша, родная моя, радость моя, сегодня получил от тебя две радиограммы. Спасибо. Пишу тебе, Алешке и Галке по нескольку строчек, — кончается в ручке чернило (завтра куплю в Афинах),

Несмотря па необыкновенное шествие всяческих красот по бортам парохода, я уже очень соскучился по тебе, по мальчишечке, по Галке, даже по Тарусе, Здесь одиноко, но это отчасти хорошо. Никто не мешает смотреть и думать, а смотрю я, не отрываясь, часами.