Томъ седьмой. Духоборы въ Канаде. — Белая Арапія. — Искатели

— Будто ты не знаешь? — скептически возразилъ Алдоша. — Законъ братской жизни. Это всѣ знаютъ. Живите, какъ братья въ семьѣ, работайте вмѣстѣ, по мелочамъ не считайтесь, не деритесь. Простой законъ… Вотъ какъ эти пробуютъ жить, земляные духоборы. — Онъ указалъ рукой въ сторону Вани.

Мысль его развивалась по неожиданнымъ для меня путямъ. Только что бросивъ духоборамъ упрекъ за ихъ приверженность къ земному труду и заботѣ, онъ все же ставилъ ихъ въ видѣ примѣра передъ человѣчествомъ.

— Не очень это просто, — возразилъ я.

— Отчего? — быстро подхватилъ Алдоша. — Вонъ въ Іорктонской округѣ духоборовъ шесть тысячъ, а галиціанцевъ четырнадцать. Имъ бы еще ловчѣе духоборскаго, — у нихъ земель больше. Сбили бы вмѣстѣ землю и хлѣбъ и скотъ и жили бы вмѣстѣ… Такъ и все человѣченство… Въ одинъ годъ можно всемірное братство обосновать.

— Видишь, какъ по-твоему скоро, — не удержался я. — Сказать вѣдь это легче, чѣмъ сдѣлать.

— А по-твоему не такъ? — возразилъ Алдоша съ тѣмъ же характернымъ, кроткимъ и упрямымъ упрекомъ.

— А я такъ слышалъ, что образованные люди объ этомъ сходственно думаютъ, чтобы братство основывать.

Я не зналъ, какъ лучше отвѣтить на такую прямолинейную постановку вопроса.

— Положимъ, что и думаютъ, — сказалъ я наконецъ, — но такъ, что человѣчество постепенно къ этому стремится, а не то чтобы по щучьему велѣнью, по твоему хотѣнью, въ одинъ годъ.

— Что такъ? — иронически возразилъ Алдоша. — Не боязно ли вамъ братства?.. Постепенно, а? А мнѣ, вотъ, надо теперь, сейчасъ!..

На минуту я почувствовалъ себя безпомощнымъ предъ этимъ настойчивымъ и торопливымъ требованіемъ. Алдоша не хотѣлъ ждать ни минуты и призывалъ меня и все человѣчество къ отвѣту за то, что мы не осуществили идеала.

— Развѣ ты не знаешь, — началъ я, — земля населена грѣшниками, а не праведниками? Какъ же ей измѣниться такъ скоро? Довольно, если за одинъ годъ хоть крупинка добра прибавится.

— Простой, — возразилъ Алдоша. — Въ писаніи сказано, что человѣкъ сотворенъ по образу и подобію Божію. Значитъ, я Богъ, — безстрашно заключилъ онъ, — то, что во мнѣ живетъ, есть Богъ. Какъ же я смѣю грѣшить? Подвигомъ своимъ человѣческая душа должна откачнуться отъ грѣха и сподобиться правдѣ… Должна, понимаешь? Подвигомъ, сразу, какъ веревки рвутъ.

Онъ даже всталъ съ мѣста и оживленно жестикулировалъ, наглядно изображая, какъ рвутъ веревки душевнымъ и тѣлеснымъ подвигомъ. Лицо его поблѣднѣло, глаза сверкали ясно и убѣжденно.

Я невольно подумалъ, что душевная сила человѣчества развивается по разнымъ путямъ и съ различною скоростью. Въ одно время она возрастаетъ мѣрно и непрерывно, какъ прибыль воды на рѣкѣ во время половодья. И потомъ разгорается, какъ огонь, и перекидываетъ свои головни отъ дубравы къ дубравѣ для того, чтобы разрѣшиться бурей и освѣженіемъ. Здѣсь предо мной была человѣческая душа, которая изогнулась и напряглась, какъ бы приготовляясь къ прыжку черезъ бездну, отдѣляющую дѣйствительность отъ идеала. И мои холодныя рѣчи о необходимой постепенности прогресса падали на нее, какъ капли холодной воды на раскаленное желѣзо.