Тонкая линия

Александр только кивнул, маленький портрет на столе, молодая девушка, нет скорее даже женщина восточного типа, похоже это она и есть? Раннее ему сообщили, что старый штурман овдовел несколько лет назад.

– Ладно бы яблоки у них были стоящие, а то кислятина ведь одна, только свиньям и ребятишкам в радость, – продолжил монолог собеседник, – нет, придется заняться воспитанием, а то покалечат мне девку, ни за что. Что там у тебя за письмо? Давай сюда.

За окном из кустов показалась Маша, а с ней и еще девочка, постарше, вероятно ее сестра. Девиц явно интересовали события, происходящие в комнате, старшая, блондинка без труда могла заглянуть в окно, а вот младшей приходилось то и дело подпрыгивать, вскоре это занятие ей надоело.

– Саша, помоги взобраться, подсади меня, не будь врединой! – шум и возня окном невольно привлекли внимание сначала, нашего героя, а затем и бывшего штурмана.

– Кыш бездельницы, вот я вас сейчас! – грозно, но без злобы.

– Беседа, нам долгая предстоит, братец, модель корабля это тебе не ложа ружейная, и не свистулька, в нее душу вложить надо, как в настоящий корабль, – подвел предварительный итог Виктор Иванович, – дочки сбегайте до Авдотьи, пусть сухариков принесет, и Ивану скажите, чтоб самовар поставил.

Шелест легких шагов за окном показал, что указание принято к действию. Пока ждали чай, Сашке пришлось немного поведать о своем недолгом житье-бытье здесь, о той другой жизни он благоразумно помалкивал. Оказалось, что них в этом мире есть общие знакомые…

– Как он что живой еще гад – Упырь? Был же слух, что в Кронштадте матросы его убили?

– Жив и здоров к сожалению, – Сашка вспомнил о своих недавних размышлениях на борту "Трех святителей", похоже он не первый и не последний, кому такая идея пришла в голову.

– Из-за него мне со службы пришлось уйти, этот…, – длинное и замысловатое ругательство резануло по ушам, – фрегат на мель посадил, еле спасли, а на суде на меня показал. Пришлось остаток жизни на купцах плавать, пока окончательно на берег не списали. Да ты пей чаек не журись, я брат тоже матросом начинал, только вольным, не по набору, потом в Херсоне учился, ну а далее ты уже знаешь. Ром не добавишь в чай? Нет? Ну и правильно не привыкай, нашему брату смолоду оно не на пользу.

Отставной штурман немного рассказал о себе. В последние годы после смерти жены он плавал на коммерческих судах, но со временем болезнь вынудила перебраться на берег.

– Я здесь на хуторе поселился после бунта в 1830, полгорода тогда спалили, а еще первую свою благоверную тогда же потерял. До этого жил в городе, почти в центре.

– Повстанцы убили? – осторожно спросил Сашка, местная история была для него "терра инкогнита", и он боялся обидеть гостеприимного хозяина неловким вопросом.

– Нет, холера, из-за нее проклятой народ и бунтовал. Полиция хватала тогда всех подряд и тащила в карантин, а оттуда выход только на кладбище, вот с того и началось. Солдаты отказались стрелять в толпу, как ни стращал губернатор генерал Столыпин царским гневом. Зря он это так, камень ему на шею повесили и в море с обрыва, и чиновников туда же, поделом лихоимцам. Весь город почитай поднялся, мы боялись, как бы не приказали бунтовщиков из пушек громить, фрегат то наш как раз на расстоянии выстрела стоял в бухте…

– Успокоились сами, или подавили?

– А как же, полдюжины только расстреляли, якобы зачинщиков, но на самом деле тех кто первый под руку попался.

– Немного…, – Александр был удивлен, провинциальная жизнь при императоре Николае Первом представлялась ему, чем то вроде "застоя" при Брежневе – тишь и благодать, а тут то войны, то эпидемии, то восстания, такие, что броненосец "Потемкин" скромно курит в уголочке. Нет, начальник его, Петрович и ранее нечто подобное рассказывал, но все больше по Сибири, традиционному месту ссылки и каторги.

– Ничего, мало говоришь? Так еще две неделе секли всех подряд, в первую очередь солдатиков, за то что не стреляли по приказу. Три тысячи палок – считай ты уже калека, пять тысяч – покойник, целое кладбище новое появилось, вроде холерное, а на самом деле забитых хоронили, вот так то братец и живем...

* * *