Тоннель

Его дочерна загоревшие товарищи, которые первыми вместе с ним вызвались под ружье и вообще держались вместе, как члены одной семьи, состоящей из одинаково рослых крепких мужчин, при этих словах переглянулись с непонятной тревогой. И женщина из Майбаха увидела вдруг, что шестеро из ее наспех завербованного отряда покрыты такой же мелкой каменной пылью, как и беглый крошка-стоматолог. Вот что она еще упустила — пыль, которую заметить было легко, хотя, в отличие от доктора, эти шестеро предприняли-таки не очень успешную попытку очистить одежду и волосы. Но она не заметила, а сейчас разоблачать их было поздно, потому что толпа свое решение уже приняла и слова неизвестного работяги в зеленой майке впитывала теперь с жадным вниманием, как Нагорную проповедь. Этой ошибки женщина из Майбаха уже себе не позволила и оказалась абсолютно права, так как буквально в следующую же минуту выяснилось, что шестеро пыльных ее ополченцев не просто профессиональные строители, но еще и, конечно, бывшие подземные проходчики, которые пятнадцать лет как с куста оттрубили на шахте «Бужанская» под Нововолынском. Каковая новость мгновенно вознесла их (а с ними и мямлю-инженера) еще выше и превратила не просто в героев — а сразу в титанов. В Прометеев, какими они до сих пор никогда себя не чувствовали. Безрадостная шахтерская каторга, украденные зарплаты, сердитые жены, вынужденная полугодовая вахта в чужой стране — все это оказалось не напрасно, и стену они тоже, выходило, раскурочили не зря. Надо было просто закончить начатое и вернуть людям воздух. И пускай они же этот воздух сами недавно и поломали, а отбойный молоток, на который вокруг возлагались основные надежды, безвозвратно погиб в схватке с силовым кабелем, оставался еще перфоратор. Старая надежная «Макита» с набором из десяти победитовых насадок по бетону, которая лежала пока в микроавтобусе вместе с лазерным уровнем, паспортами, спальниками и коробкой «Доширака», но дырку на улицу тоже проделать могла запросто. Конечно могла, хотя возиться пришлось бы подольше.

— А солярку с автобуса можно слить, кстати! Если не хватит, — прикидывал Патриот.

— У меня еще литров двести там! — кричал водитель автобуса из задних рядов. — Я ж на смену только вышел!

— А по времени сколько займет? — задыхаясь от нетерпения, спрашивал лысоватый.

— Часов за шесть управимся, — обещал румяный симпатичный дядька-Мегафон, коротко переглянувшись с товарищами. Те уверенно закивали.

План оформлялся и креп с каждой минутой. Женщина в очках обнимала зареванную русалку. Бывший подводник с мохнатыми плечами уверял всех, кто готов был слушать, что шесть часов — нормально, да и восемь нормально, кубатура-то вон какая, и потом, подается же воздух, ну пускай не на полную, а птицы, ну птицы, ну да, главное ж — воздух не отключился, работает воздух, помедленней просто.

— Господи, Митька, — сказала Саша. — Мы что, правда выберемся? Только не ври сейчас, пожалуйста. Не вздумай. Мы выберемся или нет, Митя?

Она стояла близко, и глаза у нее блестели, как будто она готова была и засмеяться, и заплакать, все зависело только от его ответа. И в голосе у нее звучала такая надежда, что надо было, конечно, сказать — да. Просто сказать — да, чтоб она засмеялась, потому что идея ведь была вполне рабочая и все могло получиться. Должно было получиться. Но ответить Митя почему-то не смог. Он смотрел на чиновницу из Мерседеса, которая прислонилась спиной к борту грузовика и снова быстро, как перед экзаменом, листала свой блокнот. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 20:43

Шестеро проходчиков с шахты «Бужанская», инженер из Тойоты, подводник в тесной борцовке и даже водитель автобуса, который уж вовсе низачем был не нужен, в спасательную экспедицию вошли по умолчанию. Тут у женщины из Майбаха особенного выбора не было. Десятого, пузатого мужика в клетчатой рубашке из прежнего своего отряда она тоже взяла наугад, потому что выходить надо было поскорее, пока следом не увязалась еще сотня-другая горе-экспертов, паникеров и просто зевак, которые первыми хотели увидеть солнце. Ей стоило немалого труда убедить их в том, что группы для предстоящего дела достаточно небольшой и вместо того, чтоб бегать толпой по тоннелю и понапрасну тратить оставшийся воздух, всем остальным не только разумно, но и жизненно необходимо остаться возле грузовика. И там по возможности тоже дышать экономно, а лучше всего — лечь спать. Словом, если б она так не спешила, группу точно набрала бы совсем другую. Но главное у нее все-таки получилось: пять без малого сотен человек, которые недавно еще кишели повсюду, как муравьи, перестали наконец путаться под ногами и все послушно сидели теперь вокруг польского рефрижератора, а тоннель впереди был пустой. Идеально безлюдный. И с каждым шагом ей становилось легче, тем более что ноги по-прежнему совсем не болели. Просто не надо было смотреть вниз.