Тоннель

Священник глядел на него бледными старческими глазами и очевидно ничего не понимал. Вид у него действительно был больной, кожа серая, лоб в испарине. И Митя подумал вдруг, что бородатый старик в рясе и правда, кажется, из машины своей толком не выходил, разве что пару раз. Ни с кем не разговаривал, и уж точно его не было при штурме польского рефрижератора, когда погас свет.

— А, так вы не знаете еще, — сказал Митя. — У меня для вас плохие новости.

Плохие новости батюшка воспринял на удивление спокойно: выслушал не перебивая и не задал ни единого вопроса, как будто чего-то подобного и ожидал. Более того, в багажнике у него обнаружились четыре бутылки «Святого источника» и двухъярусная коробка конфет Mozart — роскошная, порфирно-золотая, как занавес в Большом театре. Эти вода и шоколад, разложенные на широкой морде Лексуса, мигом выманили из УАЗа сонных детей-Патриотов, парочку из кабриолета и вообще произвели на людей в окрестных автомобилях эффект необычайный. По рядам прокатилась волна, захлопали дверцы, и вскоре на раздачу выстроилась целая очередь. И хотя ясно было заранее, что ни воды, ни даже конфет всем не хватит, очередь эта вела себя смирно и даже робко. Как в церкви, внезапно понял Митя. Снова сработала магия формы, и ряса, белая борода и крест действовали едва ли не мощней, чем полицейские нашивки. Никто не толкался, не ссорился, и вообще подходили так, словно взять свой кусок золоченого шоколада и сделать полтора глотка теплой газировки было неловко и гораздо приличней было бы кому-нибудь это право уступить. И поэтому надо было найти Аську, и поскорее, пока не кончилась вода.

Он завертел головой, прикидывая, в какую сторону бежать, но тут выяснилось, что бежать особенно некуда. Тесные проходы между Пежо, УАЗом и Порше оказались плотно забиты людьми. Лица были незнакомые. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 16:12

Сорок шесть пассажиров рейсового автобуса и восемь владельцев захваченных автомобилей добрались до патрульного Форда примерно в четверть пятого. Несколько пятилитровок «Черноголовки», которые выдал им с собой на дорожку улыбчивый незнакомец с пятнами крови на рубашке, они выпили сразу за баррикадой, поспешно поделив между собой. Во-первых, потому что очень мучились от жажды. А во-вторых, оставшись без крыши над головой, свое право на воду они тем более защитить не надеялись.

Но воды было мало — примерно по стакану на человека (последним досталось и того меньше), и облегчения она почти не принесла. Проситься в чужие машины тоже казалось делом бессмысленным, да никому пока и не хотелось — там было еще жарче, чем снаружи. В общем, нужно было не какое-то временное убежище, а скорее восстановление прежних прав, равных с остальными. Место, где можно было подать жалобу и потребовать справедливости. И, как ни странно, кроме грязного полицейского автомобиля с мятым боком, другого такого места в тоннеле не нашлось.

Проблема заключалась в том, что патрульный Форд оказался заперт и пуст. А вместо представителя власти на пятачке у полицейской машины стоял грузный пожилой священник в черном до полу облачении, в бороде и с крестом на груди, и проводил какой-то ритуал, со стороны похожий на причастие, только вместо вина и хлеба в роли Крови и Плоти Христовых выступали минеральная вода и шоколадные конфеты, завернутые в фольгу. После всего пережитого измученными беженцами увиденное их уже не поразило, но от необдуманных реакций предостерегло. Сил на обратный путь ни у кого не осталось, да и возвращаться им было некуда.

— Господи, и тут секта, — прошептала женщина с тяжелой сумкой Bosco Sport. — Да что ж такое.

— Да ладно вам, ну почему сразу секта, — ответили ей. — Это же наши, православные...

— Ой, знаете, говорите за себя, — сказал третий голос. — Я, между прочим, вообще атеист.

— Слушайте, вам не все равно уже? Лучше так, чем с этими джихадистами.

— Благословите, батюшка! — крикнул кто-то. На него зашикали.

От толпы причащавшихся после этого неосторожного выкрика отделился человек в запотевших очках и быстро пошел на звук.

— Ася! — позвал он, глядя поверх голов. — Ася, ты здесь?

От человека отчетливо пахло водкой. Первый ряд беженцев дрогнул и попятился. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 16:15

— Вообще-то она к грузовику говорила идти, — сказала Ася. — Я точно помню. Типа через час все встречаемся у грузовика.

— Да прошел уже час, — огрызнулась блондинистая сучка из Кайен. — Даже больше прошло.

— А ты типа точно знаешь, да? — спросила Ася.

Телефон у нее разрядился еще вчера, и она понятия не имела даже, день еще или уже вечер. А с тех пор, когда потускнели лампы, ей вообще казалось, что давно наступила ночь. На всякий случай она бросила взгляд на бледные сучкины запястья. На левом была путаница из кожаных и серебряных браслетов, на правом — продольный белесый шрам. Часов не было. А телефон в этом платье тем более некуда было спрятать.

Девица из Кайен остановилась.