Тоннель

— Слушай, чего ты пристала? Хочешь к грузовику — ну вали давай. Только ключи у нее все равно, она в карман их сунула. Может, она передумала и вообще не придет. Нет, короче, я всё, больше сидеть не буду. Они достали реально все.

Есть и правда хотелось жутко. И пить тоже. Ася представила банку вишневого компота, холодную, со скользкими боками, и как щелкает крышка. И как она выпьет сначала сок, а потом станет вынимать ягоды одну за другой, пальцами, и как ягоды будут лопаться на языке. И вообще, дальше торчать у Тойоты было противно и страшно, а так хотя бы можно было не думать про всё. Просто идти, искать женщину с ключами от польского холодильника и думать только про ключи и про компот, и какая там будет вишня — кислая или сладкая.

В эту самую минуту высокая женщина из Майбаха шагала, чуть прихрамывая, по направлению к ожидавшему своей участи рефрижератору и раздраженно думала о том, что опаздывает к месту сбора на целый час и добровольцев теперь наверняка придется собирать заново. И что в губительной этой задержке виноват не только беглый убийца полицейских, но и собственный ее шеф, на которого тоже пришлось убить немало времени. И ленивый тупица-лейтенант, и коротышка-охранник, который насиделся в машине и только ждал повода, чтоб начать размахивать пистолетом. От жары у нее отекли ноги, и даже мягкие удобные туфли уже не спасали, а мелкий говнюк нарочно шел слишком быстро. Да что там — почти бежал, скотина, и явно рассчитывал, что она попросит его не спешить. Покажет слабость. Признает, что устала. Словом, все до единого мужчины и в тоннеле, и за его пределами казались сейчас женщине из Майбаха одинаково бесполезными. Может, именно поэтому, когда навстречу ей бросились две недавних регулировщицы, она вдруг испытала какое-то странное удовлетворение, почти радость, хоть и были они совсем девчонки, не старше двадцати.

— О, а мы за вами! Там народу реально толпа уже, — крикнула первая голосом школьной ябеды.

Маленький охранник замедлил шаг, подробно оглядел тесное платье и голые коленки и обернулся. Рожа у поганца была глумливая.

— Добровольцы твои? — спросил он вполголоса, ухмыляясь.

— Только давайте поскорей как-нибудь пойдем, да? — продолжала девица в платье. — Некрасиво вообще-то вот так ключи забирать. Это общая еда, если что.

Вторая девица молчала. Вид у нее был испуганный и детский, словно она сейчас разревется и побежит к мамочке или засунет палец в рот. И лет ей было даже не двадцать, а вряд ли больше четырнадцати.

Отвечать женщина из Майбаха не стала. Обогнула телохранителя и обеих девиц и пошла быстрее, стараясь не хромать. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 16:23

Минут через пять выяснилось, что толпа, о которой говорила регулировщица с голыми ногами, собралась вовсе не у грузовика с консервами, как было велено, а на добрых полкилометра ближе, у запертого патрульного Форда. И состояла к тому же в основном из навьюченных сумками беженцев, которые узнали рослую чиновницу с блокнотом и нашли наконец, на кого излить свои несчастья и кому предъявить претензии. Преградили ей дорогу, обступили и зашумели, как сердитые чайки.

В прошлый раз на этом самом месте ее чуть ли не качали на руках. Теперь, три часа спустя, до этого было далеко. Напротив, можно было подумать, что именно женщина в синем костюме оставила пятьдесят с лишним человек без пристанища, воды и всякой надежды (и проклятые ворота вчера закрыла тоже она), и за это ее вот-вот настигнет справедливая кара. Как бы лупить не начали, подумал Митя и стал пробираться к эпицентру скандала, чтобы выдернуть оттуда Аську. Взять ее за руку и просто не отпускать больше, совсем. Как она вообще там оказалась? От «Святого источника», конечно, уже не осталось ни капли.

Женщина-Мерседес, к слову, тоже вела себя по-другому — никого не пыталась перекричать и обычных своих речей не произносила, а стояла молча со скучным лицом, как единственный взрослый посреди распустившейся детсадовской группы. И в какой-то момент даже глянула на часы, будто проверяя, сколько времени может еще потратить на глупости, прежде чем займется по-настоящему важными делами.

Тактика была новая, но опять сработала — трудно кричать на человека, когда это не производит на него ни малейшего впечатления, так что минуты через две шум постепенно захлебнулся сам собой, ярость увяла и наступила неловкая тишина. Но даже тогда женщина-Мерседес не заговорила. С видом усталым и строгим стояла посреди обвинителей и паузу держала красиво, по Станиславскому. Слышно было, как хнычет в Пежо проснувшийся мальчик и как мать ласковой скороговоркой утешает его. Еще и ребенка напугали, висело над головами. Кто-то смущенно кашлянул.

— Так вы делать собираетесь что-нибудь или нет? — спросила наконец владелица сумки Bosco Sport, но уже неуверенно, почти жалобно.

— Через пятнадцать минут, — ответила женщина-Мерседес и оглядела собрание, — мы начнем раздавать продукты. Наша самая важная сейчас задача — накормить людей. С этим, я надеюсь, никто здесь не будет спорить?