Топор отмщения. Кошки бродят по ночам. Вороны не умеют считать

Это был щеголеватый молодой человек с насмешливым взглядом. Правая нога его была заметно короче левой. Пока я не выложил, зачем пришел, он держал меня в прихожей и лишь после этого пригласил в гостиную.

Такая квартира стоила, наверное, не меньше пары сотен долларов в месяц. В гостиной стоял внушительных размеров письменный стол, заваленный бумагами. Судя по всему, я оторвал Роберта от работы.

Некоторые бумаги были напечатаны на бланках — «Фирма «Акме: сварочные и слесарные работы». Мое внимание привлек также талончик тотализатора.

Хокли не понравилось, что я рассматриваю его бумаги.

— Что вам надо? — холодно спросил он.

Я хотел бы поговорить с вами о наследстве Коры Хендрикс.

— Вам многое известно об этом наследстве?

— Кое-что.

— И вы, конечно, полагаете, что разобрались во всех тонкостях? — спросил он с иронией.

— Кое-что мне известно, — повторил я.

— Не тешьте себя иллюзиями. Лучшие юристы страны в увеличительные стекла рассматривали каждый пункт завещания, и даже цм не удалось во всем разобраться.

— Я не тешу себя иллюзиями.

— Так что же вам надо?

— Мне надо с вами поговорить.

— О чем?

— Сколько вам досталось по завещанию?

— Это вас не касается!

— Тогда поставим вопрос иначе: вы удовлетворены той суммой, какую получаете, или хотели бы получать больше?

— Не надо задавать идиотских вопросов.

— Я сыщик, — сказал я после небольшой паузы, — но раньше был адвокатом…

Спасибо, у меня есть адвокат.

— И чем он занимается?

— Всем.

— А результаты?

— Никаких!

— Так я и думал.

— Эта Кора Хендрикс — настоящая ведьма.

— Однако она оставила завещание в вашу пользу…

— В мою пользу? Как же! За каждый цент мне приходится лизать сапоги двух старых кретинов. Чтоб их разорвало! Ничего, ведь когда-нибудь они сдохнут…

— Но они могут назначить вам пожизненную ренту.

— Конечно, могут.

— А что говорит ваш адвокат о законности опеки?

— Он считает, что при необходимости ее можно отменить.

— Ну и?..

— Скажите, вы читали само завещание?

— Нет, я знаю только условия опеки.

— А завещание видели?

— Нет.

— Так вот, Кора Хендрикс предусмотрела такой вариант: в случае, если опека будет признана недействительной — целиком или частично, — наследниками станут опекуны; они получат право распоряжаться средствами по своему усмотрению. Предусмотрено также, что если кто-то посмеет оспорить завещание в судебном порядке, он лишится доходов от недвижимости, фондов опеки и всей собственности. Поди прорвись через эти рогатки! Лучшие адвокаты не смогли, сколько ни Сбились.

— Вы, кажется, получаете пятьсот долларов в месяц?

— Мне этого хватает на содержание адвоката.

— А зачем? Разве нельзя ограничиться отдельными консультациями? Это было бы намного дешевле.

— Зачем?! Да с этой опекой сам черт ногу сломит. Надо постоянно следить за двумя старыми дураками: на что они тратят деньги, во что вкладывают, зачем таскаются в Латинскую Америку.

— И при этом умудряются не нарушать баланс? Ширли получает столько же, сколько и вы?

— Вам-то что?

— Хочу предложить вам взаимовыгодный обмен информацией.

— Согласен, только начнете вы.

— Вы читали вечерние газеты?

— Нет.

— Так знайте: скоро здесь будет полиция.

— Полиция?

— Да.

Он сразу помрачнел.

— Сегодня днем убит Роберт Кеймерон.

— Кто его убил?

— Пока неизвестно.

— Мотивы?

— Тоже неизвестны.

Он закурил.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Сам не знаю. Я работал на одного человека, связанного с этой опекой, и заинтересовался судьбой наследства. У Ширли Брюс я уже побывал, теперь решил познакомиться с вами.

— Зачем?

— Я же сказал: сам не знаю.

После короткой паузы Роберт Хокли заговорил. Он сильно волновался, сигарета так и прыгала у него в зубах, а клубы табачного дыма, казалось, служили знаками препинания в потоке слов.

— Плевать мне, что Кеймерона убили! Я не собираюсь лицемерить. Он был мне' глубоко противен. Как, впрочем, и Гарри Шарплз. Тоже мне опекун! Небось сами состряпали этот паршивый документ. Конечно, Кора Хендрикс им доверяла… Вот они и воспользовались этим. Самое обидней, что ни к чему не придерешься — абсолютная, так сказать, водонепроницаемость и противоударность. Прикрываясь своими правами опекунов, они могли обдирать меня как липку. Чем и занимались… Мой адвокат советует пока не лезть на рожон… Но если когда-нибудь удастся доказать, что они в сговоре с Ширли Брюс и дают ей болыле,*-цем мне, тогда я смогу обратиться в суд. Если, конечно, моя репутация будет безупречной… Вот я и ковыряюсь в авторемонтной мастерской, пока господа опекуны раскатывают по белу свету! Уличить их в сговоре со второй наследницей — мой единственный шанс. Иначе мне ничего не добиться.

— А вы уверены, что был сговор? Разве Ширли получает больше, чем вы?

Роберт побагровел, услышав это имя.

— Ах, крошка Ширли! Это та еще штучка! Этакая ласковая кошечка. Чуть заметит, что добрые дядюшки пытаются сунуть ей лишнее, сразу же поцелуйчиками и причитаниями пресекает эти попытки. Что вы! Она не возьмет ни цента больше, чем получаю я. А вы видели, как она живет? Роскошная квартира, дорогие тряпки-, по полдня торчит в салонах красоты. На какие, спрашивается, шиши?

— Мне это тоже интересно, — сказал я.