Торговец кофе

Столы, за каждым из которых сидело по десять-двенадцать человек, были заставлены всевозможной снедью: устрицами, вареной дичью, дымящимися кастрюлями с бутсепотом, из которых торчали ноги какого-то нечистого животного, издали похожие на руки тонущего человека, отчаянно пытающегося спастись. Громоздились гигантские головки сыра и тарелки с сельдью – соленой, печеной и тушеной. Стояли чаши с горячим молоком и растопленным сливочным маслом, плавающим на поверхности; буханки белого хлеба, горы фиг и фиников, печеный пастернак и голландский салат ело из шинкованной сырой капусты и моркови. В то время как Мигель пытался спастись от гибели, Гертруда пировала.

Полногрудые девушки обходили столы, наполняя коварные кубки без ножек. Мигелю приходилось видеть такие кубки и раньше, он даже пал их жертвой; так как кубки нельзя было поставить, человеку приходилось пить намного больше, чем он мог. Веселая компания в основном состояла из мужчин, но за каждым столом сидела одна или две женщины, такие же раскрасневшиеся, пьяные и оживленные, как их компаньоны-мужчины в черных костюмах и высоких шапках, умудрявшиеся пить, курить и есть одновременно.

Одноглазый и однорукий мужчина, сидевший за ближайшим столом, заметил Мигеля. В имеющейся руке, левой, он крепко сжимал кубок, не желая с ним расставаться даже ради еды.

– Эй, вы! – громко крикнул он. – Кто позвал еврея?

До этого момента Мигель не видел Гертруды. Даже на расстоянии – их отделяли друг от друга два или три сидящих за столом мужчины – было заметно, что движения ее потеряли грациозность, а глаза стали мутными. Она с трудом поднялась со стула, опершись о стол, и нетвердой походкой направилась к двери, где стоял Мигель.

– Вам надо протрезветь! – резко сказал Мигель. – Я должен с вами кое-что обсудить. В любом случае что здесь происходит? С кем это вы пируете?

– Это гильдия пивоваров, – сказала она.

– Что за дела у вас с этими людьми? – спросил он.

– Знаете, Мигель, я могу выбирать друзей и знакомых без вашего ведома. Лучше скажите, что случилось? – У нее расширились зрачки, как у ребенка.

– Маамад. Меня вызывают на совет завтра утром.

Она громко засмеялась, и ее смех пронзительно прозвучал в пьяном гвалте.

– Вы и ваш Магомет. Так вы еврей или турок?

Он сделал глубокий вдох:

– Гертруда, мне необходимо найти ответы на некоторые вопросы. – Он почти никогда не называл ее по имени. Он вспомнил, что называл ее по имени в тот вечер, когда попытался поцеловать, и от одного воспоминания об этом почувствовал себя униженным. – Вы кому-нибудь говорили о нашем предприятии?

– Конечно, не говорила. – Она быстро покачала головой, а потом проверила, не сбился ли ее аккуратный маленький чепец, вышитый рубинами.

– Эй, еврей, – обратился к нему один из сидящих за ее столом мужчин, – верни нам нашу веселую подругу.

Гертруда, неуклюже махнув рукой, велела им оставить ее в покое.

– Вы Хендрику ничего не говорили?

– Хендрику, – повторила она. – Этому буйволу. Я бы не доверила ему даже секрета того, как утопить в канале булыжник.

Мигель собрался с духом:

– А деньги? Я знаю, что вы были не вполне честны со мной. Откуда вы взяли деньги?

– Кто сказал, что я не была честна с вами? Кто это сказал? Я в гневе. – Она потеряла равновесие и схватилась за стену, но ее продолжало слегка качать.

Мигель взял ее за руку, чтобы поддержать.

– У меня нет времени на ваш гнев. Я должен знать, откуда у вас деньги. Если вы не получили их в наследство от мужа, то откуда они у вас?

Она засмеялась, а потом закрыла рот рукой:

– Конечно же, я получила их от мужа. Этот ублюдок только и знал, что использовал меня, чтобы удовлетворить свою похоть, а о моем удовольствии никогда не думал.

Даже мертвым он продолжает меня трахать. – Ее зрачки сузились, и что-то зловещее пробежало по ее лицу. – Он оставил мне немного денег, но недостаточно, чтобы компенсировать все, что я перенесла.

В животе у Мигеля что-то перевернулось.

– Откуда вы взяли капитал?

– От проклятых детей его подлой первой жены. Они живут с теткой, его сестрой, но ублюдок назначил меня опекуншей капитала. Взвалил на меня работу по управлению доверительным капиталом и велел им, когда они достигнут совершеннолетия, вознаградить меня, как посчитают нужным. Ну не свинство ли это?

Опекуны и дети от других браков – все это имело мало смысла.

– Расскажите мне остальное.

– У меня есть некоторая свобода распоряжаться их наследством. Однако, чтобы иметь такую свободу, я должна убедить мерзкого старого адвоката в Антверпене, что вкладываю деньги на благо этих гадких детей. Это не так легко, но у меня есть кое-какой опыт в обольщении мужчин.

Адвокат в Антверпене. По крайней мере теперь Мигель знал, куда она исчезала. Задирала юбки перед этим крючкотвором.

– Итак, вы использовали средства из доверительного капитала детей вашего покойного мужа. Вы и раньше так делали?

Она кивнула:

– Иногда я их вкладывала, а иногда просто тратила. Речь идет всего-то о нескольких тысячах гульденов.

Она обкрадывала детей мужа, а когда они достигнут совершеннолетия, придет расчетный день.

– Когда они получат свое наследство?