Тосканская графиня

Со своей позиции, в слабом свете фонарика с севшими батарейками, Максин смотрела, как эти трое достали из рюкзаков странные предметы в форме длинных колбас вроде салями. Потом она наблюдала затаив дыхание, как они подкрались к железнодорожному полотну, проходящему по долине к Сан-Джованни-д’Ассо. Они принялись закладывать взрывчатку под рельсы на небольшом мостике, устроенном над шоссейной дорогой, так чтобы взрыв произошел при контакте с колесами локомотива. Их цель заключалась не только в том, чтобы пустить под откос весь поезд, но и в том, чтобы повредить железнодорожный путь. В мертвой тишине ночи слышно было, как то один, то другой камень, а то и сразу несколько срывались у них из-под рук с насыпи и с громким цоканьем катились вниз. Подрывники замирали от страха быть обнаруженными. В темноте Максин заметила, как блестят линзы бинокля Марко. Интересно, что он видит в окуляры? Еще двое партизан, наблюдатели, находились несколько выше и внимательно оглядывались, готовые в любую секунду кашлянуть или свистнуть, если заметят, что кто-то приближается. Сгущающееся напряжение ощущалось везде, и чем дольше продолжалась работа, тем, казалось, жестче становилось ее тело. К тому же ночь выдалась поразительно холодной, и Максин дрожала, как листик на ветру.

Внезапно темноту прорезала ослепительная вспышка, и сразу стало светло как днем. Немецкий патруль! Они запустили осветительную ракету! Раздались свирепые крики на немецком, и партизаны бросились наутек. Затарахтели автоматы, и Максин увидела, что Альдо упал. Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать, но мальчишка вскочил и снова пустился бежать. Облегченно вздохнув, она еще пару секунд наблюдала за ним, но не успела отвернуться, как с ужасом заметила, что какой-то немец схватил Альдо и швырнул его на землю. Мальчишка снова, шатаясь, поднялся на ноги. Она обернулась, ища глазами Марко, но уже ничего не могла поделать.

Остальные разбегались кто куда, стремясь в лес, и растворялись в темноте между деревьев. Наконец в ней самой проснулся инстинкт самосохранения, и Максин последовала их примеру. Спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, она бросилась в лес; ветки били ее по лицу, царапали щеки и лоб, под ногами громко хрустели сухие палки и сучья. С ветвей дождем капала роса. Среди деревьев шуршали, убегая прочь и сопя, какие-то звери. Дикие кабаны? А вдруг они нападут? Она продолжала бежать вслепую, пока не зацепилась ногой за узловатый древесный корень и плашмя не шлепнулась на землю. От сильного удара у нее перехватило дыхание. Ноздри наполнил смрад гниющей растительности, к горлу подкатила отвратительная тошнота, и ее вырвало. Промокшая насквозь, она заставила себя подняться и кое-как заковыляла дальше, едва ли сознавая, куда идет, а когда начался подъем, попыталась бежать, часто дыша и задыхаясь. В кронах деревьев свистел ветер, и в непроглядной темени казалось, что все вокруг шевелится. Она с разбегу врезалась в толстый ствол дуба и с трудом отдышалась, но внезапная судорога свела ей икру, и больше она бежать не смогла. Где-то залаяли собаки. Немецкие? Приближаются или бегут в другую сторону? Она поплелась дальше; подъем становился все круче, идти было больно, девушка сильно хромала и испытывала такой жуткий страх, какого раньше представить себе не могла.

Лесная чаща, казалось, повсюду таила угрозу и вселяла в Максин ужас. К тому же на нее сейчас шла охота. Может, они уже окружают ее? Еще немного, и ее загонят в ловушку? Вдруг послышались чьи-то шаги, кто-то пробирался сквозь густой подлесок, и, чтобы спрятаться, Максин присела на корточки. Она слышала сапоги немецкого солдата; спотыкаясь, он шагал сквозь папоротник, раздвигая его стволом винтовки. Он уже совсем близко. В двух футах, от силы в трех? Она затаила дыхание. Вдруг откуда-то донеслась немецкая речь, чей-то грубый голос проревел приказ. Немец выругался, развернулся и направился обратно, снова мимо нее, совсем рядышком, в каких-нибудь дюймах.

Еще несколько секунд, и она позволила себе вздохнуть.

Теперь звуки перемещались в пространстве довольно странно. Измененные. Искаженные. Голоса действительно походили на рев, звучащий словно откуда-то из-под земли. «Хальт! Хальт!» Эти выкрики эхом прокатывались у нее внутри черепной коробки. «Хальт! Хальт!» Где же они? Во рту все пересохло. Она не могла сглотнуть. Она ничего не видела. Ее бросало то в жар, то в холод. Оглушительный звук выстрела – и она застыла как парализованная. Сердце бешено застучало, и ей показалось, что пуля вонзилась в ее тело, это чувство было настолько живым, что секунду она действительно верила: именно так и случилось. Еще один выстрел, потом еще. Кого-то поймали? А вдруг Марко? Неужели они схватили Марко? Но откуда немцы вообще узнали, что там будут партизаны? В этот момент, когда она стояла не двигаясь, в мозгу словно что-то вспыхнуло, и ей стало ясно: их кто-то выдал.