Тот, кто меня купил

То, что она не просто проходящая величина в моей жизни, я уже и смирился, и принял. И даже рад, наверное. Собака, дети и даже чёртов Леон, что, чем дальше, тем с большим восторгом смотрит на мою жену.

Я отторгаю его. Не приемлю только из-за этого. Всего лишь. Я пытаюсь думать, что он восхищается ею как человеком. Есть за что дарить ей и восторг, и восхищение, и уважение, чёрт побери. Но желательно, чтобы это был не Леон. И никто из находящихся рядом. Может, я был бы спокоен обожанием со стороны. За несколько километров от Таи.

Не помню, чтобы я ревновал кого-то из бывших пассий. Но никто из них не был моей женой. Разве что… да. Но лучше об этом не вспоминать. Я был молод и горяч. И дурак к тому же.

У меня ритуал: душ, а потом я возвращаюсь к сонной Тае, чтобы доставить ей удовольствие. Сегодня кое-кто сломал мои планы. В туалете кого-то выворачивает. Я рывком открываю дверь и вламываюсь. Я думал, там кто-то из детей. И сразу дурные мысли: отравились, заболели.

Но на меня смотрит испуганным зверьком бледная Синица. Так. Приехали.

— И давно это с тобой? — указываю глазами на унитаз.

Она идёт красными пятнами. Ей мучительно стыдно, что я застал её вот в такой позе — на коленях перед фарфоровой вазой.

— Нет. Кажется, я что-то не то съела, — бормочет она потрясённо, но голос у неё слабый, и сомнения слишком явственны.

Съела. Видимо, переела Севы, судя по всему. Наверное, на моём лице написан скепсис — не сумел с утра покер-фейс натянуть.

— Нет-нет-нет! — частит она, — это не то, что ты подумал! Я не могу быть беременна!

Как же. Не может. Трахалась, как сумасшедшая, а теперь «не может быть».

— Ни один контрацептив не даёт стопроцентной гарантии, — произношу я заезженную фразу и снова вспоминаю Таины пилюли. Я считаю их как чёртов маньяк. Каждый день. Тая ответственна и точна, как Биг Бэн. Я вдруг осознаю, что меня подбешивает: почему именно Синице выпал этот хренов процент? Ни ей, ни Севе не нужен ребёнок.

Лина мне не отвечает. У неё другие заботы: её опять тошнит.

— Тае не говори, ладно? — просит она меня после того, как вывернула почти пустой желудок: ей нечем рвать. Её банально тошнит. — Я всё же съела что-то не то.

— Самообманом не занимайся, — советую я, делая шаг назад. — Тест купи. И всё встанет на свои места. Съела ты что-то или нет.

У Синицы такой вид, что мне становится её жалко. Давлю в себе чувство. Вот только этого мне не хватало.

— Не говори Тае, — просит она снова, смахивая слезу с щеки. Чёрт.

— Хорошо.

Какое мне, собственно, дело до её проблем? Но первое, что я делаю, как только добираюсь до офиса, звоню Севе. За него она не просила. И пока не очухалась, мне нужно поставить точки над «Ё».

— Гинц, да ты с ума сошёл, — Сева пытается ржать, но что-то у него плохо получается. — Сколько мы с ней были-то? Две недели?

— Чтобы зачать ребёнка нескольких секунд достаточно, — возражаю холодно. Так холодно, как только могу.

— Если она беременна, то не от меня. Поверь, — теперь в его голосе прорываются холод, и… горечь? — Это не телефонный разговор. Но держи меня в курсе. Думаю, скоро всё выяснится. Мне жаль. Хорошая девочка Лина, но своего ублюдка она на меня не повесит.

Я с ним не спорю. Мне достаточно и своих проблем. Не помню, попрощался ли я, когда нажал на «отбой». Медленно считаю до десяти, а затем зачем-то до ста.

Если Синица беременна, то Тая её не бросит. Прикидываю, что можно будет сделать. Интуиция шепчет, что, судя по всему, ребёнку быть. Без понятия, откуда подобная уверенность: я почти не знаю девушку, что была нашей свидетельницей на свадьбе. И что я чувствую — тоже не понять.

У меня в голове огненным столбом стоит мать. Я снова звоню частному детективу. Она как в воду канула. Телефон молчит. Почему я не поговорил с нею сразу? Что-то мне уже не верится в дурацкую историю с замужеством. Зачем ей прятаться? Есть лишь одна версия: она скрылась не от меня, а вообще. От всех. И это исчезновение тревожит.

Неосознанно я кручу в руках телефон. Тая Гинц — так записана в контактах моя жена. Мне нравится, что у неё — моя фамилия. Тая Гинц — хочется повторять бесконечно. И я звоню, чтобы услышать её голос. К чёрту всё. Мне это сейчас необходимо.

— Эдгар? — беспокойство. Тревога. — Что-то случилось?

Я представляю, как она закусывает губу и сводит брови. Представляю её синие глаза. И боюсь признаться, что звоню просто так. Суровый Гинц не может сказать своей жене, что захотел поболтать. Или может?..

— Привет. Предлагаю сегодня удрать от всех. От собакена и детей. От охранников и водителей. Ты и я.

Деловое предложение. Это звучит как-то лучше, чем «я соскучился».

— Поедем на такси? — слышу её смешок.

— Я что-нибудь придумаю.

— Не уверена, что у нас получится, — сомнение, лёгкий вздох. — Как-то я опасаюсь оставить малышню на Линку.

— Мы усилим позиции Леоном и Идой, — склоняю её к капитуляции.

Мучительная пауза. Раздумья.

— Надо попробовать. Попытаюсь договориться. Марк и Настя вообще-то обрадуются. Я их наказала, — признаётся Тая нехотя.

Моя строгая суровая жена. Наказала? Не верю.

— Что они натворили и насколько ты была непреклонной?