Товарищ пришелец

Чего-чего, а вопросов у Павла была масса. И один из них – пробовал ли Таймеша пересечь границу невидимой зоны не только здесь, вниз по течению Кура, но и в других местах?

Не успел он об этом подумать, как вновь ощутил, что вместе с тайменем находится под водой. Но теперь ощущение было иным. Немного освоившись, знатный рыболов понял – вкус воды другой. Тут же пришло осознание – он в другой реке, это не Кур, а Ярап. Но не сегодняшний осенний, а весенний, холодный и полноводный. Стало ясно, что Тай рассказывает о чем-то, происходившем весной.

Струи воды легко, без завихрений, омывали тело, мелькали камни на дне. Местами основное русло шло вблизи берега, где над водой свисали ветви деревьев. Мчаться вверх по течению было легко и даже радостно. Местами река скатывалась по порогам, но такие препятствия оказывались лишь развлечением – разнообразием, прерывающим монотонность путешествия. Что сильному тайменю подняться против струи в мощном, но чистом по весеннему полноводью сливе! Сильные рыбы и по многометровым водопадам поднимаются.

Однако порогов становилось все меньше, а мелководных шивер больше. Тай продолжал движение, стараясь пройти как можно дальше. Зона неудаления, в которой они с рождения обитали вместе с Катюшей, имела неправильную форму, и здесь граница оказалась дальше от эпицентра. Пришло время узнать, что именно эта сторона собой представляет.

Течение неожиданно замедлилось, дно ушло резко вниз, надо понимать, Тай повернул из основного потока и выскочил в одно из небольших, но глубоких озер, как бусины нанизанных на таежную речку. Очень хорошо – можно отдохнуть, подкрепить силы мелкой рыбешкой, после чего продолжить путешествие. Но подкрепиться не удалось. Что-то было не так в этом озере.

Тай описал круг, вынырнул на поверхность, посмотрел вокруг – ничего необычного. Пошел на глубину и оттуда разогнался, чтобы выпрыгнуть из воды как можно выше. Только у самой поверхности понял, в чем дело, и в последний момент изменил направление.

В нескольких метрах над поверхностью висел другой мир. Он был светлым и прозрачным. Любой иной мир Тай заметил бы уже давно – по отбрасываемым на озеро теням. Здесь же, казалось, просто вились воздушные потоки. Даже непонятно было, почему они видимы. Возможно, совсем чуть-чуть отличались – еле уловимыми оттенками. Даже не собственным цветом, а тем, как через них проходил свет весеннего солнца.

Тай замер недалеко от поверхности. Красота зрелища завораживала. Желтоватый поток расщепился на множество тоненьких ниточек-оттенков, сплетавшихся друг с другом. Он крутился, обвивался вокруг потока красноватого, потом вокруг зеленого, опять красноватого и опять вокруг зеленого, но уже другого. Те, в свою очередь, взаимодействовали друг с другом, легко соприкасались и расходились. Казалось, над озером повисла сцена, на которой исполняется сюрреалистический любовный танец. Актеров не видно, видны только легчайшие полотна прозрачной ткани, которыми они управляют…

Восприятие Павла споткнулось. Откуда Таймеша мог знать про танцы, сцену, актеров? Или это уже он сам – Павел – так воспринимает мысленные образы, дописывает к ним свои впечатления?

Но мысли-сомнения были восприняты и рассеяны. Тай передал картинку из прошлой жизни – он просто смотрел телевизор, который, видимо, находился в домике на метеостанции. Как таймень его смотрел, оставалось загадкой, но Павел почувствовал, что в этом процессе была задействована Катюша. Чему удивляться – ведь Павел ощущает пережитое Таймешей когда-то раньше, будто сам находится там и сейчас. Уж брат с сестрой наверняка чуть ли не объединять сознания умеют.

Рассказ о танцующем мире продолжился. Потоки сплетались и расплетались, убыстряя темп. Вдруг они остановились, замерли. Не постепенно, как можно ожидать, а мгновенно – фотографическим стоп-кадром. Картинка продержалась с полминуты, и движение возобновилось в том же темпе. Но теперь скорость постепенно уменьшалась и стало заметно, что чужой мир понемногу снижается, приближается к поверхности воды.

Прошло еще несколько минут. Воздушные потоки чужого мира, казалось, устали. Они еле шевелились и почти не соприкасались друг с другом. Да и сам мир обессиленно лежал на поверхности озерца.

Тай почувствовал удушье. Вода, прогоняемая сквозь жабры, облегчения не приносила. Чужой мир высасывал кислород из озера. Тай расслабился и впал в оцепенение – это был единственный шанс.

Очнулся он ближе к вечеру. Над озерцом виднелось обычное земное небо. Кислорода в воде было еще маловато, но достаточно, чтобы как-то дышать. На поверхности плавала заморенная рыба. Кажется, он был единственным выжившим в этом небольшом водоеме. Да и то только потому, что внутри себя был не только землянином. Понял, среагировал, успел отдать рыбьему телу ментальный приказ и впасть в состояние глубокой гибернации.

* * *