Трагедии

Нет, нет! Умолкните! О Антиох! О Тит!Величье ваших душ меня повергло в стыд.На вас ли погляжу, себя ли вопрошаю —Везде отчаянья угрюмый лик встречаю.Отречься от себя любой из нас готов.Смятенье, кровь и смерть — других не слышу слов. (Титу.)Ты знаешь, я могу поклясться, не лукавя,Что и не грезила о цезарской державе,Что пурпур твой, венец и весь великий РимСоблазном не были желаниям моим.Но я любила, друг, хотела быть любимой,

И думать было мне сегодня нестерпимо,Что ради славы ты забыл свою любовь.Но нет, любовь жива, в нее я верю вновь.Ты горько мучился, ты плакал предо мною.Не надо так страдать — я этого не стою,Не стоит наша страсть взаимная того,Чтоб мир, который чтит тебя как божествоИ ждет от цезаря великого свершенья,Из-за нее, увы, лишился утешенья.Препятствий не страшась, презрев молву и свет,Тебя неистово любила я пять лет.Пусть этот миг, что нас, злосчастных, разлучает,

Мое последнее усилье увенчает:Я соглашаюсь жить, исполнив твой приказ.Прощай и царствуй, друг. Не будет встреч у нас. (Антиоху.)Царь Антиох, разрыв со всем, что мной любимо,Приму я не затем, чтоб далеко от РимаВнимать словам другой, ненужной мне любви.Возьми же с нас пример достойный и живи.Тит, сохранив любовь, расстался с Береникой,Я от него бегу в любви своей великой.Прощай. Нам не идти с тобой одним путем,Но в летописях мы останемся втроем

Печальной памятью о страсти самой нежной,И самой пламенной, и самой безнадежной.Пора. Иду к своим. Меня заждались там. (Титу.)В последний раз прощай, мой цезарь.

Антиох.

Горе нам!

«Береника», д. V, явл. 7. Гравюра Ланперёра по рис. Жака де Сэв.

Ифигения

(пер И.Я.Шафаренко и В.Е.Шора)

Предисловие[148]

Едва ли есть сюжет, более любезный поэтам, чем принесение в жертву Ифигении. Но по поводу отдельных весьма существенных обстоятельств этого жертвоприношения поэты расходятся во взглядах. Одни, как например Эсхил в «Агамемноне»[149], Софокл в «Электре»[150], а вслед за ними Лукреций[151], Гораций и многие другие, настаивают[152], что кровь дочери Агамемнона Ифигении пролилась на самом деле и что она умерла в Авлиде. В этом легко убедиться — достаточно прочесть в начале первой книги Лукреция:

Aulide quo pacto Trivia! virginis araraIpliianassai turparunt sanguine foedeDuclores Danaura, etc.[153]

И у Эсхила Клитемнестра говорит[154], что ее муж Агамемнон, недавно умерший, встретит в преисподней дочь свою Ифигению, которую некогда принес в жертву.

Другие поэты, напротив, уверяют, что Диана, пожалев юную царевну, похитила ее в ту самую минуту, когда жертвоприношение должно было совершиться, и перенесла в Тавриду, а на месте Ифигении оставила лань или какое-то другое животное. Такой версии придерживались и Еврипид, и Овидий, включивший этот сюжет в свои «Метаморфозы»[155].