Трагедии моря

К 1912 году с береговых баз на Фолклендских и Южных Оркнейских островах выходили на промысел 62 китобойца, прочесывая окрестные воды с такой хищнической целеустремленностью, что за одно лето того года они поставили на перерабатывающие заводы более 20 000 китовых туш. Из них 80 % составляли горбачи, а остальные — серые и синие киты и финвалы.

В условиях столь невероятного изобилия китов отдельные китобойцы могли свободно добывать за день до дюжины, а то и больше этих животных, а раз могли

, значит, нередко и добывали. Один китобоец с Фолклендских островов ухитрился за один день от рассвета до сумерек убить 37 китов. Тела убитых животных помечали флагами и оставляли дрейфовать, чтобы китобоец, после того как закончит свою кровавую бойню и будет готов вернуться на базу, мог их подобрать. Подобрать, если он сможет их найти. Слишком часто потерянных в темноте или тумане или унесенных ветром и течением китов уже больше не видели. Если приплюсовать еще и эти потери, то, вместе с обычной смертностью раненых китов и осиротевших детенышей, масштабы бойни начинают потрясать воображение.

Не менее расточительной была разделка туш. Поскольку они поступали на завод в огромном количестве, раздельщики срезали лишь самые толстые куски подкожного сала со спины и брюха, после чего, по словам Омменея, «скроттов», как называли остатки туши, пускали свободно дрейфовать в гавани. Их прибивало к берегу, где они и догнивали. «По сей день [1971] на берегах гавани Десепшн-Бей на Южных Шетландских островах и во многих заливах и бухтах острова Южная Георгия встречаются валы из выбеленных солнцем костей, черепов, позвонков и ребер — свидетельства человеческой алчности и глупости».

Тяжелый смрад, царивший в этих гаванях, был притчей во языцех. Но как презрительно заявил управляющий одной из современных американских китобойных баз: «Какого дьявола! Здесь воняет деньгами, а для меня нет запаха лучше».

Деньгами пахло так сильно, что норвежцы сразу после окончания первой мировой войны направили несколько китобойцев еще дальше на юг в поисках мест для еще более прибыльной бойни. И когда в поле зрения китобоев появился сплошной антарктический пак, они открыли то, что Герман Мелвилл, автор знаменитого «Моби Дика», считал навеки неприкосновенным убежищем, где «киты смогут, наконец, укрыться в полярных твердынях и, ныряя под последние ледяные барьеры, выплывать среди ледяных полей заколдованного царства вечного Декабря, презрев всякое преследование людьми».

Последнее убежище не осталось неприкосновенным. Капитаны вернувшихся оттуда китобойцев рапортовали о почти астрономической численности обнаруженных там полосатиков, и ни отдаленность Южного океана от береговых баз, ни ледяная суровость местного климата не смогли уберечь китов от безграничной человеческой алчности.

Вначале проблемой были расстояния. Создавать береговые перерабатывающие заводы на самом ледовом континенте было невозможно, а островные базы находились далеко на севере. Однако в 1925 году некий капитан Сорль из норвежского города Вестфольда проявил, вслед за Свендом Фойном, гениальную сообразительность в деле уничтожения китов, изобретя самый современный вид оружия для превращения в звонкую монету остатков всемирного племени больших китов.

Он придумал океанический плавучий завод — очень большое судно, предназначенное для переработки китов в открытом море, с зияющим отверстием в корме и наклонным туннелем, по которому с помощью лебедки можно втаскивать на борт убитых китов для разделки и переработки. Уже первые такие плавучие заводы были достаточно большими и прочными для «обработки» китов на море почти в любую погоду и могли брать с собой необходимые припасы для продолжительных рейсов в шесть и более месяцев. Каждая такая китобойная матка становилась ядром целой флотилии, наводившей на мрачное сравнение ее с оперативным военно-морским соединением. Она включала в себя стаю судов-китоубийц, обладающих новым, еще более смертоносным потенциалом, катера для маркировки убитых китов сигнальными буями, буксирные суда для доставки туш на плавучий завод, танкерногрузовые суда для снабжения флотилии на море и доставки накопившейся китовой продукции с плавучих заводов на территориально отдаленные рынки.

Даже сорлевский несовершенный прототип мог проникать на юг в Антарктику до кромки паковых льдов, а суда более поздних конструкций уже бороздили воды всего Южного океана, убивая и перерабатывая полосатиков и любые другие виды китов, которых можно было добыть для круглосуточно работающего конвейера переработки. В мире больше не оставалось места, где киты могли бы избежать предначертанной им судьбы.

Последовавшее побоище (другого слова не подберешь) оказалось беспримерным в истории эксплуатации человеком других живых существ. Скорее всего, оно навеки останется непревзойденным по своим масштабам хотя бы потому, что на нашей планете уже не найти такого огромного средоточия крупных животных.