Трагедии моря

Крупномасштабный промысел у северо-западного берега устья залива Св. Лаврентия и выше по течению реки того же названия по крайней мере до острова Иль-о-Кудр продолжался без заметных пауз до середины XX века. Его конец был вызван знакомой нам безрадостной причиной: слишком мало белых китов осталось, чтобы приносить прибыль.

В том, что этот промысел был в свое время прибыльным, сомневаться не приходится. Еще в 1870-годах за один прилив в сетную ловушку на реке Уэйл попадалось по 500 белух, и до конца прошлого столетия промысловая база на этой реке, действовавшая с 1700 года, добывала в среднем по 1500 белух ежегодно. Однако к 1900 году промысловые издержки уже превышали ассигнования на содержание баз, и к этому времени из них эксплуатировались всего две: один перерабатывающий завод на реке Уэйл и другой — на острове Иль-о-Кудр. Последний закрылся в 1927 году, а тот, что на реке Уэйл, проработал до 1944 года — к этому времени даже в хороший сезон удавалось добыть и разделать всего лишь несколько десятков белух.

Особенно возмутительно, что этот промысел можно было бы прервать по крайней мере десятилетием раньше, и тогда, возможно, выжило бы довольно много белух, чтобы сохранить жизнеспособную популяцию. Однако администрация провинции Квебек этому воспрепятствовала. В 1932 власти Квебека начали выплачивать поощрительную премию в сумме 45 долларов (весьма приличная сумма в годы Великой Депрессии) за каждого белого кита, убитого в водах провинции. Официальным оправданием этой убийственной щедрости послужили оказавшиеся ложными слухи о том, что белухи наносят вред лососевому промыслу. Истинной же, хотя и скрытой причиной выплаты премий было стремление обеспечить финансирование эксплуатации завода китобойной компании на реке Уэйл в течение еще нескольких лет.

Поскольку лососи действительно попадались все реже там, где прежде они водились в изобилии, официальное провозглашение виновником этого белого кита сильно настроило людей против него. Поэтому даже после прекращения выплаты поощрительных премий промысловые рыбаки, охотники-спортсмены и проводники продолжали, как и раньше, стрелять в белых китов при первой возможности. Анализ опросных листов, распространенных среди рыбаков северного побережья залива Св. Лаврентия в 1955 году, показал, что за предыдущие десять лет было убито до 2000 белых китов под тем предлогом, что они хищнически уничтожают лососей. В 1974 году выпускник биофака Жан Лоран, изучавший остатки стада белух в заливе Св. Лаврентия (по его подсчетам, не более 1000), однажды наткнулся на группу стрелков, расположившихся на отвесных скалах, к которым часто подплывали белые киты, и, как только они всплывали на поверхность, стреляли в них с близкого расстояния. Когда Лоран попытался воспрепятствовать этому бессмысленному преследованию, он встретил отпор со стороны как федеральных, так и провинциальных властей, причем каждая из этих сторон уверяла, что данный вопрос входит з юрисдикцию другой стороны, и по этой причине отказывалась предпринимать какие-либо действия в защиту китов.

Правда, не во всех провинциях власти отнеслись к белым китам так жестоко. Как это ни покажется странным людям, не знакомым с ее географией, Манитоба дала приют целой популяции белых китов. Ее стада расположились вереницей вдоль западного побережья Гудзонова залива, где их промыслом в течение более двухсот лет занималась Компания Гудзонова Залива. В начале XX века промысел пришел в упадок в результате падения цен на «морские» жиры, однако после второй мировой войны вновь оживился благодаря усилиям нового поколения предпринимателей. Эти дельцы организовали доходный бизнес, убивая белух в местах их размножения и выращивания потомства на реке Черчилл и отправляя их мясо за две тысячи километров по железной дороге в североамериканские прерии для продажи звероводческим фермам в качестве корма для норок. В период между 1949 и 1960 годами в Черчилле для таких поставок было разделано более 5000 белух. Почти столько же их были убиты, но либо не найдены, либо выброшены, когда маломощное фасовочное производство не справлялось с расфасовкой мяса.

В 1950-х годах я трижды был свидетелем этого кровавого побоища. Большегрузные каноэ с подвесными моторами крест-накрест утюжили мелководье в устье реки, кишевшее сотнями белых китов; охотники в лодках были вооружены старыми военными винтовками 303-го калибра, стрелявшими пулями с жесткой головной частью. Мишенями, смотря по сезону, служили беременные или кормящие самки с детенышами. Если залп оказывался для белухи смертельным, то ее багрили и буксировали к берегу. Если же рана была не смертельной, белуха обычно спасалась бегством, а стрелки, имея перед собой такое большое количество других мишеней, редко тратили время и силы на преследование покалеченных животных.