Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Именно поэтому во главу угла блицкрига на Востоке и была поставлена задача не разгрома советских войск как такового, то есть в смысле физическою уничтожения всей живой силы до последнего солдата в пограничных сражениях, хотя и она числилась в самых первых рядах авангардных задач агрессии, а ЗАДАЧА УНИЧТОЖЕНИЯ АРМИИ (В СМЫСЛЕ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ВООБЩЕ) КАК ИНСТИТУТА ГОСУДАРСТВА!

А поскольку в этой триаде центральное место занимала задача захвата в плен максимального количества военнослужащих группировки РККА на Западе, то именно потому там же, на совещании 9 января 1941 г., Гитлер особо предупредил своих генералов о категорической недопустимости фронтального оттеснения советских войск, в связи с чем столь же особо подчеркнул, что нужны самые решительные прорывы самыми мощными силами! Но прорывы именно такие, которые молниеносно превращались бы из фронтальных в охватывающие. ГРУ располагало информацией подобного рода — об этом, в частности, сообщал Р. Зорге, а также другие разведчики. И коли ГРУ располагало такими данными, следовательно, знал и Генштаб.

Однако случилось именно так, что усердно понатыканные высшим военным командованием дырки от бубликов вдоль границы в полной мере сыграли свою особо трагическую, исключительно роковую роль, наитяжелейшие последствия которой мог исправить, точнее, всего лишь нивелировать на первых порах, главный защитник России в военной сфере — ее громадные пространства! Именно поэтому-то Ставка (Сталин) почти сразу приказала перейти к активной стратегической обороне. Феномен парадоксального эффекта этих самых дырок от бубликов был сродни представлению фокусников-иллюзионистов: на входе одна дивизия — на выходе 10, 20, 30, 40 и т д., хотя нечего подобного на поле боя не было!

По количеству дивизий что наша группировка, что объединенная группировка агрессоров — все едино 190 дивизий, причем собственно к вермахту относились только 160 дивизий.

Весь трагический фокус заключался в том, что гитлерюги в полной мере использовали резко пониженную устойчивость стрелковых дивизий первого эшелона в обороне в сочетании с очень искусной на тот момент тактикой. В результате в прямом смысле из воздуха возникал эффект беспрецедентно чудовищной ударной мощи и столь же беспрецедентно чудовищной ударной силы, которых, вновь особо это подчеркиваю, у вермахта не было и в помине! И вот как это принципиально происходило.

Показать это очень важно, ибо Жуков, как, впрочем, и очень многие, чрезвычайно упорно, яростно, так сказать «жесткой обороной», отстаивал тезис о том, что-де недооценивать вражескую армию нельзя,ведь «мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира».

Спору нет, недооценивать, пусть даже и бывшего противника — нельзя, да и дурачками гитлерюги и в самом-то деле не были.

Но не были они и сильнейшей армией мира — вермахт был

просто сильной, хорошо оснащенной армией с тактически оченьграмотным командованием[355].

Что же до дурачков, то, очевидно, противника следовало уважать до войны, а не пытаться устроить

емунемедленный встречно-лобовой контрблицкриг в никуда, но с целью прихлопнуть зараз аж целых три его группировки! Этоо томсамом «гениальным плане» от 15 мая 1941 г., который иначе как глупостью современные эксперты не называют. Намеще предстоит

разобраться вэтом.

После войны столь крепко уважать противника — это самовосхваление и, надо полагать, Сталин незря«выдрал» Жукова именно за это…