Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Окрепшее к тому времени партизанское движение ответило на поставленную задачу серией подробных отчетов о развитии ситуации на советских территориях, подконтрольных противнику. Один из таких документов за подписью начальника Управления НКВД СССР по Ленинградской области комиссара госбезопасности 3-го ранга Петра Кубаткина, составленный 11 января 1942 г. и направленный в Ленинградский обком партии параллельно с центральным аппаратом НКВД в Москве, содержал детальное описание положения в оккупированных районах области, включая развертывание немцами структур самоуправлений, данные об их работниках, перепись местного населения и введение новых удостоверений личности[432]. Спустя всего месяц все тот же П. Кубаткин разослал означенным инстанциям докладную записку о деятельности подчиненной ему зафронтовой разведки, включавшую уведомление о том, что помимо сбора данных о военных мероприятиях и объектах противника УНКВД по Ленинградской области проводит агентурную работу, ориентированную на «освещение положения населения в оккупированных районах» и «выявление предателей и агентуры немецких разведорганов и гестапо»[433]

. Приблизительно тогда же, зимой 1942 г., группа партизанских отрядов, действовавшая в районе Брянских лесов и находившаяся под руководством оперативной группы НКВД Орловской области, отрапортовала об успешном «выявлении шпионов и предателей» в рамках выполнения задач по «политической разведке»[434].

Используя результаты зафронтовой агентурной работы ленинградских и других чекистов и их партизанских формирований, а также информацию, собранную на уже освобожденных от врага советских территориях, весной 1942 г. созданное за несколько месяцев до этого для усиления партизанской и диверсионной активности в тылу противника четвертое управление НКВД СССР составило одиннадцатистраничное описание положения на оккупированной части страны. Помимо освещения созданного немцами нового административного, полицейского и политического режимов, введенных оккупантами новых типов удостоверений личности и правил перемещения по дорогам, а также влияния всех этих изменений на положение местного населения и его настроения, авторы этого документа проанализировали факты сотрудничества советских людей с врагом. Использованный ими при этом язык отчетливо передает испытанное ими глубокое потрясение от полученных результатов: «Большое количество людей из бывшего советского аппарата оказались продавшимися немцам, предателями и изменниками родины», – резюмировали они, отмечая также, что работающая на немцев агентура из местного населения «доходит до колоссальных размеров и оказывает большую услугу немецким властям в деле вылавливания всех подозрительных и враждебных лиц»[435]

. Об аналогичной шоковой реакции партизан на первые проявления коллаборационизма поведал много лет спустя один из организаторов партизанского движения в Белоруссии Эдуард Нордман: «На первых порах для меня и моих молодых товарищей было просто дико слышать о какой-то “немецкой полиции” из местных жителей, о “старостах” <…> Мы свято верили тому, что писали в газетах до войны, были убеждены в нерушимом единстве и сплоченности советского народа. Я был твердо уверен, что все люди за советскую власть. А тут такое» [436].

В первом полугодии 1942 г. информация о пособниках нацистов из числа советских граждан поступала в Москву также от разведывательных и политических органов Красной Армии, равно как и от оставшихся в тылу противника коммунистов и комсомольцев. К примеру, 14 мая в адрес начальника ГлавПУРа Льва Мехлиса был отправлен подробный отчет политотдела Приморской армии по Крыму. В нем повествовалось среди прочего об экономической ситуации в крымских населенных пунктах, о сложных взаимоотношениях между оккупационными властями и местным населением, а также о проявлениях коллаборационизма[437]

. Несколько позже от выбравшегося в советский тыл лидера комсомольской организации латвийского портового города Лиепая Имантса Судмалиса[438] была получена яркая картина нацистской оккупации Латвии. Помимо описания разрушений и тяжелой экономической ситуации в латвийской столице Риге и на периферии, а также введенных немцами форм административного управления и паспортного режима, автор документа довольно пространно описал настроения латышского народа, при этом честно признав национальную ориентацию большей части латышских рабочих и уделив внимание явлению коллаборационизма. Согласно И. Судмалису, местные пособники оккупантов – члены организаций «Айзсарги» и «Свастиковцы»[439]

– активно содействовали повсеместному физическому уничтожению евреев, а также коммунистов, бывших представителей советской власти и членов их семей[440].

Партизанская разведка учится собирать информацию о коллаборационистах и националистах, лето 1942 г. – зима 1943 г