Трагические судьбы

Однако вот другое свидетельство, полностью перечеркивающее рапорт майора Голубова. Вячеслав Молотов, ближайший соратник Сталина, в беседе с поэтом Феликсом Чуевым обронил такие фразы о судьбе Леонида: «Хрущев в душе был противником Сталина. Сталин — всё и вся, а в душе другое. Личное озлобление его на любые шаги толкает. Озлобление на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли физически. После такого озлобления он на все идет, только бы запачкать имя Сталина… У него сын вроде изменника. Это тоже о нем говорит… Сталин сына его не хотел помиловать».

Оригинальная версия, которая возвышает Никиту Сергеевича до уровня Тараса Бульбы. Если следовать логике Молотова, то Хрущев выступил на ХХ съезде с разоблачениями кровавых преступлений Сталина только потому, что тот приказал расстрелять его сына. Помните, как Тарас Бульба после казни сына Остапа устроил польским ляхам веселую жизнь: «Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. «Ничего не жалейте!» — повторял только Тарас… Не внимали ничему жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев, кидали в пламя. «Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» — приговаривал только Тарас».

Эта тема достойна особого разбора, но для нас важнее другое. Молотов говорит о Леониде: «Его расстреляли физически». За что? Когда? Каким образом? Молотов не уточнил.

Сын Павла Судоплатова Андрей обнаружил в архиве отца несколько документов, будто бы составленных его заместителем генерал-майором Вадимом Удиловым. В них судьба Леонида Хрущева предстает совсем в ином свете, нежели в рапорте майора Голубова. В бою 11 марта самолет Леонида Хрущева был действительно сбит, но летчик, согласно судоплатовским документам, спасся на парашюте, попал в расположение немцев и был пленен. Начальник политуправления Воронежского фронта срочно сообщил об этом в Москву, в Главное политуправление Красной Армии и Военно-Морского Флота, начальником которого был член Политбюро председатель Совинформбюро Александр Щербаков. Он немедля докладывает Сталину: сын Хрущева попал в плен.

Реакцию Сталина можно вообразить: уж если он по отношению к собственному сыну — пусть и нелюбимому — повел себя крайне бездушно, то что говорить о сыне чужом. Кроме того, как утверждает Удилов, Сталина беспокоило, что Леонид мог поведать врагу секретные сведения о жизни и быте кремлевской элиты. На этот раз группа Судоплатова справилась с задачей. Вадим Удилов вспоминает: через один из партизанских отрядов сына Хрущева доставили в Москву. Контрразведка будто бы собрала свидетельские показания и документы, из которых неопровержимо следовало: предатель! Последствия были предсказуемы: расстрелять!

Никита Хрущев стал умолять Сталина перепроверить информацию о якобы предательском поведении сына в плену. Однако военный трибунал Московского военного округа приговорил Леонида Хрущева к высшей мере наказания. Никита Хрущев в середине 1943 года обращался в Политбюро с просьбой о пересмотре приговора, вынесенного военным трибуналом, и вновь молил перепроверить все документы и свидетельские показания.

Сталин не возражал. Он собрал специальное заседание Политбюро, изложил суть дела и пригласил всех честно и откровенно высказаться. Первым взял слово Александр Щербаков, который, прекрасно понимая, что именно хочет услышать от него Сталин, вспомнил слова Ленина о необходимости единообразного понимания закона для всех и предложил оставить приговор трибунала в силе. Щербакова поддержали Берия, Каганович, Молотов и Маленков. Последним слово взял сам Сталин: «Мы, безусловно, с уважением относимся к нашему товарищу по Политбюро. Никите Сергеевичу надо крепиться и согласиться с мнением товарищей. Если то же самое произойдет с моим сыном, я приму этот суровый, но справедливый приговор».

Все, кажется, исчерпывающе ясно. Кроме одного: никаких иных документов, подтверждающих эту версию, не обнаружено, есть только свидетельство Удилова. Насколько ему можно доверять? Но самое удивительное другое: у Судоплатова было три зама — Эйтингон, Мельников и Какучая. Не было у него заместителя Удилова. Фамилия Удилова не встречается и среди 10 начальников ведущих направлений структуры НКВД. И логика событий доверия не вызывает. Сталин подобные вещи решал сразу и сам, зачем было выносить вопрос о Леониде на Политбюро? Отдал же он приказ арестовать жену Молотова Жемчужину, никого не спросясь и ни с кем не посоветовавшись, в том числе и с по-собачьи верным ему Вячеславом. Только проинформировал его о своем решении. Отправил в ГУЛаг и жену Калинина, председателя Президиума Верховного Совета СССР, то есть, по сути, президента страны. А тут решил обсудить коллективно, что делать с сыном Хрущева, — с чего вдруг?