Трагические судьбы

Еще более зловещую картину рисует Сергей Красиков, тоже прослуживший немало в охране Кремля: «…Сталин стал просто невменяем… и просто накинулся на убитого бедою соратника. Склонил к полу его голову и стал выколачивать о нее курительную трубку. Бесновался, кричал. Но, увидев, что Хрущев ни на что не реагирует, остыл и осмотрелся. Генсек стал оттаивать и проникся судьбой печальника: вождю было понятно, что предстоящая судьба сына доконала Хрущева, что он, переживая, не спал несколько дней и ночей».

У Степана Микояна иное объяснение снисходительности к преступлению Леонида: посчитали, что это случайный выстрел. И, кстати, в личном деле Леонида Хрущева ничего не говорится об этом драматическом инциденте. Там мы читаем справку следующего содержания:

«Ст. лейтенант ХРУЩЕВ Леонид Никитович 26. 7. 41 после выполнения боевого задания на самолете СБ при возвращении на аэродром был сбит истребителями противника и при посадке сломал ногу. С июля 1941 года по март 1942 года находился на излечении в госпитале. После выздоровления был направлен на переучивание на самолет Як-7. Переучивание проходил в 3 отдельном учебно-тренировочном смешанном авиационном полку с марта по ноябрь 1942 г. 19 декабря 1942 г. приказом Командующего 1 ВА назначен командиром звена 18 гвардейского истребительного авиаполка.

Справка составлена на основании: журнал боевых действий 134 СБАП, боевой характеристики от 9. 1. 1942 г. и приказа Командующего 1 ВА № 0477 от 19. 12. 1942 г.».

Ни слова о трагическом эпизоде со стрельбой.

Леонид Хрущев выздоравливает, выписывается из госпиталя. Его направляют в Москву. Там же по делам находился Никита Сергеевич. Рада вспоминает, что и она в январе 1942 года с матерью тоже оказалась в Москве. В столице встретились с Леонидом. Запомнилось: «Ходила с ним в Большой театр, там были сплошь военные». Нельзя сказать, что Леонид был любителем оперы и балета, но хоть какое-то напоминание о мирной жизни. От Москвы немцев уже отбросили, опасность не ощущалась. Они даже компанией ездили на автомобиле на места ожесточенных боев. Это было последнее, что Рада помнит о Леониде.

Степан Микоян в то время тоже находится в Москве и даже остановился в квартире Леонида — тот переучивается с пилота бомбардировщика на летчика-истребителя. Я спросил Микояна: «Летчик-истребитель в авиационной иерархии стоит выше?» «Не сравнить, — не задумываясь, ответил он. — Но дело в другом: тяжело переучиться с пилота бомбардировщика на истребителя, очень тяжело. Почти невозможно».

Но Леонид настойчив. К тому времени он летает уже семь лет, однако даже ему, опытному пилоту, потребовались месяцы, чтобы как следует освоить истребитель. После прохождения службы в учебном полку Леонида Хрущева назначают командиром звена 18-го гвардейского истребительного авиаполка. Командир 1-й воздушной армии генерал-майор Сергей Александрович Худяков предложил ему остаться при штабе. Леонид отказался. Он рвался воевать.

Держался независимо и с презрением к администрации лагеря

Яков Джугашвили — по ту сторону фронта, в концлагере под Любеком. Там он подружился с польскими офицерами. Беседовали, играли в шахматы, резались в карты. Он рассказывал о своих переживаниях. Яков уверял, что ни на минуту не предал родину, а все заявления в немецких газетах, будто бы он перешел на сторону Гитлера, — вранье. Он верил, что в войне победит Советский Союз. Поляки составили план побега, приглашали его с собой — отказался. Попытка оказалась неудачной. Якова после этого перевели в лагерь Заксенхаузен. Находился он в бараке для элитных военнопленных, это были родственники высокопоставленных деятелей США, Англии, Франции. Он близко сошелся с некоторыми. После войны англичане и бельгийцы, сидевшие с Яковом, попытаются связаться со Сталиным, чтобы сообщить ему о трагической судьбе сына, но ответа не получат.