Трали-вали

Всё хорошо пошло-поехало, но нужно было к командиру полка идти, легализовываться, разрешения просить… Докладывать, как было приказано, результаты неофициального служебного расследования. Но лейтенант оттягивал время, морально не готов был, не торопили и музыканты. Боялись получить отказ… Но пришлось. Вернее, командир сам пришёл. Да, как снег на голову в середине лета. Ни музыканты, ни лейтенант даже подготовиться не успели. Ни слова нужные придумать, ни акценты педагогические – там, где надо, в устном меморандуме расставить, ни мальчишек спрятать-подготовить. Полковник взял и вошёл в оркестровый класс, даже без стука, а может и не расслышали музыканты, играли… Брови нахмурены, строгий взгляд, на погонах два просвета три звезды, руки за спину… Большой начальник, «батя». Лейтенант спиной к двери стоял, по глазам музыкантов и догадался… Там не глаза были, прожектора, красные семафоры… Испуганно отобразив их состояние на своём лице, один в один, как у пацана застигнутого грозными родителями с дымящей сигаретой в губах, лейтенант, не оглядываясь, двумя руками отмахнул, остановил оркестр, срывающимся голосом завзятого строевого командира отрывисто, вполне бодро скомандовал: «Ор-ркестр, встать, смир-рно!», сменил лицо на покорную маску младшего по званию, готовый к неминуемому разносу начальника, чётко повернулся навстречу.

– Вольно. Сидите. – Махнул рукой полковник. Он успел уже оглядеть музыкантов, разглядел что нужно было, с трудом похоже подбирал нужный тон для разговора.

– Вольно, садись… – вытянувшись в струнку, ровный и стройный, красавец просто, лицо бледное, уши горят, эхом повторил лейтенант.

Полковник запнулся потому, все это поняли, что увидел мальчишек.

– Понятно! – словно в подтверждение, произнёс он. Вздохнув, простецки глянув на музыкантов, пояснил. – А то мне докладывают, у нас в оркестре воспитанники, говорят, товарищ полковник, новые люди появились, а я и не знаю… Дай, думаю, зайду, познакомлюсь. А то ведь не дождёшься. На пенсию уйдёшь – знать не будешь…

– Никак нет, товарищ полковник… – борясь с полярными эмоциями, никак ещё не мог взять себя в руки лейтенант. – То есть так точно… Извините, никак нет… Я как раз собирался…

Музыканты – слыша лейтенанта, все с одинаковыми демонстративно «чистыми», армейскими, лицами – агитплакаты с них пиши, – на самом деле горячо сочувствовали своему командиру, видели, как не легко порой быть командиром, пусть даже и дирижёром.

– Вижу… – похоже не иронизируя, с тем же простецким лицом, бросил полковник, усаживаясь на дирижёрский стул. – Продолжайте, товарищ дирижёр. Я вас слушаю. Говорите, говорите, я уже пришёл, собираться не надо. Докладывайте. – Для убедительности своего внимания, даже ногу на ногу закинул, качнул ею, валяй мол, друг, рассказывай, ну.

– Есть докладывать, – послушно отозвался лейтенант, и начал соответственно, излишне бодро. – Товарищ полковник, мы вот тут… – сбился, почти стушевался, начал выкручиваться. – Я, вернее… приняли решение… Точнее, хотели с вами посоветоваться…

– Угу-угу… – пряча взгляд, подбадривал полковник. – Так-так… – даже свободной ногой ещё пару раз качнул, мол, как это ему интересно. – Продолжайте.

– Докладываю, заявление не подтвердилось, а мальчишки… Вот они… Хорошие ребята. Слух у обоих отличный… Я сам проверял, да!

Первая половина его речи прозвучала как приговор – «не подтвердилось», а вторая, как прошение о помиловании. Так, по крайней мере поняли все музыканты.

– Так-так… – командир похоже не врубался, ждал продолжения. Лейтенанту пришлось расширить доказательную базу.

– Кстати, успехи уже есть… Наставники за ними закреплены. Отличники боевой и музыкальной службы – старший сержант Фокин и прапорщик Мальцев, – в этом месте лейтенант на всякий случай мудро усилил позиции наставников, утяжелил, – и весь оркестр, – даже голосом важность момента подчеркнул, – с желанием передают профессиональный опыт будущим музыкантам. У них получится. Да, получится! Всё, товарищ полковник. Доклад закончил.

– Угу! Очень интересно! И слух, говорите отличный? – ох, хитрец, заинтересованно переспросил полковник.

– Так точно, товарищ полковник, абсолютный… Только торопятся слишком. – Не замечая иронии, посетовал лейтенант. – Взрослых догнать хотят…

– Вот как?

– Да. Особенно Геннадий Ершов… Но он молодой ещё, по складу – холерик… Это нормально. А Никита Бодров постарше, спокойнее… У них получится, товарищ полковник. Да-да, мы не сомневаемся…

– Кто не сомневается? – полковник неодобрительно сощурился.

– Я, товарищ полковник, – как девица покраснев, исправился лейтенант.

– Теперь понятно. А то я подумал, у вас колхоз, джаз-банда, а не военный оркестр. – Командир нахмурил брови, коротко вздохнул, помолчал, глядя почему-то под ноги задумчиво произнёс. – Значит, говорите, Ершов и Бодров…

Наставники – Мальцев и Фокин успели подтолкнуть своих воспитанников, те громко отозвались:

– Так точно, товарищ полковник.