Трамвай «Желание»

Блеет козел, ночной воздух полон зловещих звуков, птичьих криков, неожиданного шелеста крыльев в камышовых зарослях, отдаленных взрывов смеха в негритянском квартале. Серафина отступает к окну, шире открывает ставни, чтобы впустить лунный свет в комнату. Она стоит, тяжело дыша, у окна, прижав ко рту кулак. Хлопает дверь черного хода. Серафина испуганно переводит дыхание и, как бы ища защиты, отступает за манекен в подвенечном платье. Входит Альваро. Он в сильном волнении, голос его хрипловат и нежен.

Альваро. Где вы? Где вы, дорогая?

Серафина(слабо). Я здесь…

Альваро. Почему света нет?

Серафина. Луна и так яркая… (Альваро подходит к ней. Его белые зубы сверкают в улыбке. Серафина немного отступает. Неловким жестом указывает на софу, голос ее дрожит.) А сейчас мы можем спокойно… поговорить. (Переводит дух.)

Занавес.

Сцена II

Перед рассветом следующего дня. На насыпи появляются Роза и Джек.

Роза. Мне показалось, они так и не уйдут. (Спускается по ступенькам с насыпи, подходит к дому, затем оборачивается.) Зайдем? (Джек нерешительно повинуется. Оба очень грустные. Сцену нужно играть как можно ближе к публике. Роза сидит очень прямо. Джек стоит за ее спиной, положив руки ей на плечи. Она откидывает голову назад, чтобы коснуться Джека.) Сегодня был самый счастливый день в моей жизни. И самая грустная ночь…

Джек садится к ее ногам.

Джек. Я таким подлецом себя чувствую. Гнусным, мерзким подлецом!

Роза. Почему?

Джек. Я ведь твоей матери поклялся.

Роза. Ненавижу ее за это.

Джек. Роза, милая, она ведь хотела тебя защитить.

Из дома доносится возглас: «Розарио!»

Роза

. Она хотела лишить меня того, что ей снится самой.

Джек. Но пойми, радость моя, она ведь хотела тебя защитить.

Роза. Слышишь?

Джек(с трогательной простотой). Она знает, что ее Роза – действительно Роза. И хочет, чтобы ее цветку достался кто-то получше, чем я.

Роза. Лучше, чем ты! (Альтернатива кажется ей абсурдной.)

Джек. Ты смотришь на меня сквозь розовые очки.

Роза. Я с любовью смотрю!

Джек. А твоя мама – со здравым смыслом! Я пойду! (Она не выпускает его; кричит петух.) Милая, поздно, уже кричат петухи!

Роза

. Они дураки, дураки! Еще рано!

Джек. Милая, там, на острове, я почти позабыл свою клятву. Почти, но не совсем. Ты понимаешь?

Роза. Забудь совсем!

Джек. Я поклялся, на коленях, перед Мадонной. Мне надо идти, радость моя.

Роза(крепко обняв его). Тогда разожми мои руки!

Джек. Роза, Роза! Ты хочешь, чтобы я совсем голову потерял?

Роза. Забудь все, забудь.

Джек. Ты ведь совсем еще юная! Пятнадцать лет – это так мало!

Роза. Милый мой, любимый!

Джек. Сохрани хотя бы немного твоей страсти на потом, когда будешь старше.

Роза

. Любимый!

Джек. Ну, оставь хотя бы немного на потом.

Роза. А я уже взрослая. Могу выйти замуж и родить ребенка.

Джек(вскакивает). О Господи! (Ходит вокруг нее кругами, ударяя кулаком одной руки по ладони другой, сжимая зубы и играя желваками. Внезапно говорит.) Надо идти!

Роза. Ты хочешь, чтоб я закричала! (Он стонет и отворачивается, затем снова начинает ходить в отчаянии по кругу. Роза закрывает ему выход своим телом.) Я знаю, знаю! Я тебе не нужна! (Джек стонет сквозь сжатые зубы.) Нет, нет, совсем не нужна.

Джек. Послушай. Там, на острове… ты была у последней черты! Осталось совсем немного! И все же ничего не случилось, и ты просто можешь… забыть все.

Роза. Только это я и буду помнить всю мою жизнь. Когда тебе надо в Нью-Орлеан?

Джек. Завтра.