Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Здесь нет никакого детерминизма, Господь создал человека со свободной волей. И Россия, поскольку это страна, которая живёт абсолютно вне закона, а только по законам природы, пожалуй, она может в любой момент, в каждый непредсказуемый момент сделать выбор между законами природы и законами общества и встать на любой путь — может на европейский, а может и на азиатский. Россия — страна абсолютно непредсказуемых возможностей. Мы с вами не удивимся, если завтра всех посадят, вообще всех, оставят только тех, кто будет охранять. И не удивимся, если, наоборот, завтра отменят все репрессивные законы. Всё будет логично, и всему будет подыскано потом политологами задним числом какое-то идеальное оправдание и объяснение. Как говорил Ландау: «Современная наука может объяснить даже то, чего не может представить». Совершенно верно, мы можем всё объяснить. Поэтому каждый шаг России — развилка. С каждым из нас можно сделать всё что угодно. Это у Окуджавы было очень хорошо, когда он смотрит на медленно приближающегося к нему гаишника и думает: «Что он хочет со мной сделать? Поприветствовать? Взять автограф? Распять?» Вот это очень точно. А он может, и его никто не остановит. Поэтому Россия каждый день, каждый год переживает развилку.

Тут очень много вопросов о том, каким я представляю будущий год. Я представляю его интересным. Он будет невероятно насыщенным, невероятно непредсказуемым. И кости будут трещать, и низвергаться будут люди, и ценой сбрасывания балласта будут спасаться многие лица первого ряда.

Тут меня, кстати, спрашивают ещё: что я могу сказать про отставку Чаплина? Вот как встретим, так и проведём. Это тоже ещё один прекрасный знак. И мне хочется напомнить строки Евгения Евтушенко: «Какая редкая опала, когда в опале…» Это слово [«негодяй»] я не буду произносить. Наберите в «Яндексе» — и вы узнаете. Это из поэмы «Казанский университет». Ну вот бывает так, да. Я думаю, что как Булгаков не радовался в своё время низвержению Киршона… Елена Сергеевна записывала в дневнике: «Всё-таки есть Бог». А Булгаков не радовался, потому что он понимал, что приходят люди хуже Киршона. Так и здесь.

Я думаю, что, например, Андрей Кураев сейчас не радуется низвержению Чаплина, потому что это не значит, что придёт что-то лучшее. Владимир Легойда, кстати, у меня тоже (в порядке чтения журнала «Фома»), честно вам скажу, большого оптимизма в этом качестве не вызывает. Я думаю, что он будет гораздо более цивилизованно себя вести, чем Чаплин. Но будет ли он вести себя более толерантно? Я не берусь учить Легойду христианству, более по-христиански, но я думаю, что в смысле близости с государством, в смысле идейном они не далеко друг от друга ушли.

Я прочитал, кстати, сегодня журнал «Фома», который Легойдой собственно и делается, очередной номер. Там про то, как Фёдор Емельянов [Емельяненко] пришёл в МГИМО, ему там дети задают вопросы, и его спрашивают: «Что бы вы хотели, чтобы о вас было написано в энциклопедии?» Он отвечает: «Только «православный христианин»!» На меня таким жутким фарисейством повеяло — и от этого материала, и от этого номера, и от этих разговоров. Ну, Бог с ними. Я не могу ничего здесь такого сказать.

Просто мне кажется, что мы ещё по Чаплину в некоторых отношениях заплачем, потому что Чаплин был непредсказуемый — он мог иногда и гамбургер съесть, он мог иногда и правду сказать. И вообще надо радоваться, когда в человеке пробивается что-то плохое, но человеческое. Конечно, большинство заявлений этого человека к христианству не имели никакого отношения, и страшно он компрометировал и свою должность, и своё окружение, и даже патриарха (если это возможно). Но при этом мне не радостно от его ухода. Ну, может быть, это потому, что я, долго живя в России, вообще привык не радоваться никаким увольнениям. Я всегда радуюсь, когда у человека всё хорошо: когда он сбежал из тюрьмы, когда он избежал уголовного преследования, когда он получил поощрение. Вот этому я радуюсь. А репрессивным мерам — уволили, казнили, сослали, объявили в розыск, распяли, убили на улице — я совершенно не радуюсь никогда, даже когда это касается, в общем, очень плохих людей.

«Жду не дождусь ЖЗЛ «Маяковский»! Когда?» В первых числах марта.

«Сделайте лекцию про Солоневича». Не чувствую себя достаточно компетентным.

«Ваше отношение к творчеству Градского? — восторженное! — Слышали ли вы его последний альбом «Неформат»?» Конечно. Но я не уверен, что он последний. По-моему, был и более последний альбом, а именно «Мастер и Маргарита», рок-опера. По-моему, она была после «Неформата». Хотя он писал её очень долго. И тоже там есть несколько потрясающих номеров, которые я регулярно переслушиваю.