Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Январь-Июнь

А. Жолковский― …извне, где мы видим вот эти административные ступени.

Д. Быков― «Вы говорите, что нет эротики. А как же Горенштейн?» Ну, имеется в виду роман «Чок-Чок», который полон эротики, и самой грубой, и хорошо написанной. Но мне кажется, что как раз там такое отвращение к этому — вот это всё красное мясо и так далее. Ну, не знаю… Что вы скажете о Горенштейне?

А. Жолковский― Ничего не могу сказать. Это вопрос к вам. Вы сказали, что нет эротики, а не я.

Д. Быков― Вот замечательное замечание от Максима Глызуна: «Самая административная пьеса русской литературы — «Ревизор». Очень интересная точка зрения.

А. Жолковский― Интересно. Давайте подумаем.

Д. Быков― Ну как? Он неподвижен, он прикован к городу, он не может съехать.

А. Жолковский

― Секундочку! Он непрерывно действует, он всё время пытается кого-то соблазнить, взять какие-то взятки. Я не отрицаю позиции вашего слушателя, но надо рассмотреть.

Д. Быков― Ситуация слухов.

А. Жолковский― Щеглов выделил такое ядро: герой прикован и ничего не делает, он ничего и не может делать. Хлестаков сначала тоже ничего не делает. Его приводят в движение, его как бы магнитом заставляют начинать действовать. Сначала он просто в полном отчаянии, но дальше он всячески бросается туда, бросается сюда, пытается что-то отнять, пишет своё письмо Тряпичкину. Хотя он и как бы ноль…

Д. Быков― Но это ноль, активно шевелящийся.

А. Жолковский― Такой активно шевелящийся ноль. Так что это не ровно укладывается в это. Но это правильно, это хорошо, что слушатели начали думать о том, где будет эта конструкция, думать о том, как устроено.

Д. Быков― Где возможен административный сюжет.

А. Жолковский― Статья Щеглова опубликована. Она опубликована в одной из двух его книг, в издании которых (уже посмертно) я принял участие. Одна книга издана «НЛО» — «Избранные работы». А другая издана РГГУ — «Избранные труды». «Избранные труды» изданы омерзительно плохо — расклеиваются, тяжёлая книга. Но на моём сайте я вывесил pdf.

Д. Быков

― Там лежит, да?

А. Жолковский― Там можно читать.

Д. Быков― Тут, кстати, вопрос: «Много ли текстов осталось после Щеглова? И кто владеет правами?»

А. Жолковский― Правами, естественно, владеет вдова. Ничего больше не осталось. В смысле — всё, что было, мы напечатали вместе с вдовой, Валерией Алексеевной. Последняя книжка выходит вскоре в «НЛО» — о детских рассказах Толстого и понятии поэтики выразительности, над которой мы работали. А одна работа пропала. Я помню доклад его и замечательную работу о теории комментариев на примере комментариев Набокова.

Д. Быков― Набокова, да.

А. Жолковский― Он делал этот доклад на «Эткиндовских чтениях» в Петербурге при мне. Доклад был блестящий. Работа была…

Д. Быков― А текста нет.

А. Жолковский

― Лера, Валерия Алексеевна не может его найти, он пропал.

Д. Быков― «Считаете ли вы сильным новеллистом Шукшина?» Долгая пауза повисла.

А. Жолковский― Я думаю, что это хороший и интересный писатель. Я не такой большой его поклонник, но у него есть замечательные рассказы, да.

Д. Быков― Тут масса писем. Одни пишут, что гости ни в коем случае не нужны в программе «Один», другие — что всегда нужны такие гости в программе «Один» и пусть этого будет как можно больше. И это мне всегда приятно — столкновение мнение.

Тут напоследок вопрос, который я не могу не задать, потому что совершенно вопль души: «У меня закончились главные отношения в моей жизни. Она замужем, но уже полгода мне снится. Что мне делать? Чем отвлечься?»

Костя, не надо отвлекаться. Зачем отвлекаться? Может быть, с вами происходит главное событие в вашей жизни. Может быть, ваш нос — главная черта вашей личности. Как было в замечательном сценарии Михаила Львовского «Прошу винить Клаву К. в моей смерти»: «Что мне делать?» — «Страдать!» Алик, у вас есть какой-то ответ?

А. Жолковский― Мыслить и страдать.

Д. Быков

― Ну, что можно делать, если она замужем и снится? Что тут делать?

А. Жолковский― Я совершенно начисто отказываюсь пытаться отвечать на вопросы…

Д. Быков― Личного порядка.

А. Жолковский― На вопросы, обращаемые к ребе. Я совершенно не ребе.

Д. Быков― В любом случае тут вам масса приветов. Мне очень понравилось письмо от Анны: «Дорогой Александр Константинович, по моим подсчётам вам должно быть лет 70, но вы не производите такого впечатления». По-моему, это очень приятно.

А. Жолковский― Это Анна смотрит меня по телевизору, да?

Д. Быков― Нет, она следит как бы за вашими мнениями, творчеством и так далее. То есть вы не производите такого впечатления. То ли вы ещё не дожили до мудрости, то ли наоборот — вы сохраняете юношескую живость.

А. Жолковский― Дима, вот как раз когда вы устраивали мне празднование 75-летия… Помните, было такое?

Д. Быков― Помню, да.