Транссибирская магистраль. История создания железнодорожной сети России

Конфликт становился неизбежным из-за позиции группы воинственно настроенных русских генералов, которая обретала все более шовинистический характер. Они выступали за проведение экспансионистской политики, которая неизбежно должна была привести к конфронтации, несмотря на настойчивое сопротивление и предостережения со стороны Витте. Когда в 1901 году Ихэтуаньское восстание было подавлено, Витте выступал за то, что русские войска, посланные на помощь Охранной страже, должны вернуться домой. Великие державы беспокоило русское присутствие, особенно учитывая их собственные интересы на Дальнем Востоке, и они явно не собирались позволить русским установить свое господство в регионе. Сторонники мирного урегулирования, казалось, одержали верх в 1902 году, когда был заключен договор с Китаем, предусматривавший вывод русских войск с его территории к 1903 году, и летом того же года Витте лично посетил Маньчжурию, чтобы оценить ситуацию. Однако после его возвращения стало ясно, что русские не выполняют свою часть соглашения и войска выведены лишь частично.

Царь был против полного ухода из Китая. Вместо этого он направил на Дальний Восток нового советника, воинственно настроенного генерала Петра Безобразова, (в роскошном вагоне, как с неприязнью отмечал Витте), который, по-видимому, был увлечен «грандиозными планами освоения наших дальневосточных владений, к коим он причислял Маньчжурию и Северную Корею»^{108}

. Безобразов имел виды не только на Маньчжурию, но и на полуостров Корею, соседний с Ляодунским. Японцы тоже претендовали на Маньчжурию и Корею и, вероятно, удовлетворились бы только последней, однако царю были больше по душе намерения Безобразова, нежели более осторожный подход Витте.

Вмешательство Безобразова исключило возможность мирного исхода. Он представил желание Витте вывести войска как признак слабости[101]

, и царь согласился с ним. Витте вышел из правительства, не перестав предупреждать об угрозе войны[102]

. Как и следовало ожидать, переговоры между Японией и Россией касательно взаимных территориальных притязаний в регионе провалились, но царь не понимал, что угрозы Японии — это не пустые слова. Завершение строительства Транссибирской магистрали, а точнее Китайско-Восточной железной дороги и ее южного продолжения, было расценено (как и предупреждал Витте) как вызов. И Япония ответила на него так, как и следовало ожидать.

Подобно многим другим войнам, эта началась почти по ошибке, скорее из-за недопонимания, чем из желания воевать. Русские не верили, что Япония всерьез собирается нападать, тогда как японцы, со своей стороны, были уверены, что Россия удовлетворит их требования. Таппер блестяще высказался по этому поводу: «В целом, Русско-японская война явилась результатом соперничества двух государств из-за господства над чужими территориями, на которое у них не было ни малейшего законного или морального права»^{109}. Предположения обоих государств относительно действий друг друга оказались неверны, и в феврале 1904 года Япония напала на Порт-Артур. После нескольких попыток взять порт японская армия высадилась на Ляодунском полуострове.

Время было выбрано японцами не случайно: они опасались, что, как только Транссиб и КВЖД будут достроены[103] и усовершенствованы, Россия получит возможность быстро переправлять значительное количество войск в Маньчжурию. Японцы хотели воспользоваться неспособностью не вполне достроенных дорог вынести бремя войны, а то, что, по имеющимся сведениям, Кругобайкальская железная дорога должна была быть закончена к 1906 году, сыграло решающую роль при выборе времени нападения. До завершения работ в Прибайкалье сообщение между Москвой и Маньчжурией занимало пять-шесть недель, но после их окончания на это потребовалось бы всего около десяти дней. В некотором смысле Россия расплачивалась за то, что Транссибирская магистраль не была построена раньше (учитывая, что план вынашивался более 40 лет). Если бы линия появилась, скажем, в 1870-1880-х годах, когда Япония только-только выходила из изоляции, она бы не смогла противостоять территориальным претензиям Российской империи. В начале же XX века, к несчастью для России, Страна восходящего солнца уже представляла собой хорошо организованную военную державу.