Транзит Сайгон - Алматы

Мы целых полдня протискивались сквозь один из таких узких тоннелей, когда к запахам земли начала примешиваться речная сырость. Не пойму, как ориентировался в этих гротах Чай, но без всякого предупреждения он опять рванул наверх через небольшое отверстие, похожее на чердачное слуховое окошко. Наружу мы выбрались и впрямь у реки, почти на самом берегу. В идентичных зарослях бамбука Чай, деловито порывшись, что-то нашёл и опять, мотнув головой, велел мне прийти к нему на подмогу. Оказывается, здесь забросанный листвой покоился небольшой плотик, который мы, поставив на попа, дружно выгрузили на берег. Найдя припасённое там же весло, Чай столкнул плотик на воду, и тут же вскочив на него, протянул мне руку. Затем он оттолкнулся веслом от грунта, и вскоре мы уже скользили по водной глади. Это был один из бесчисленных рукавов Меконга, испещрявших собой Долину джонок. У берегов, покрытых буйной тёмно-зелёной растительностью, лениво грелись аллигаторы. У меня не проходило ощущение, что из-за частых ветвей за нами пытливо следят чьи-то внимательные, недобрые глаза. Однако дядя Чай был спокоен, уверенно гребя в заданном направлении, известном только ему. В какой-то момент я обратил внимание, что моя чёрная рубашка сменила свой цвет на желтовато-бурый — это комары и мошкара настолько плотно облепили материю, что скрыли её под собой. За одной из частых излучин нас нагнала моторная лодка. Я невольно нащупал в кармане свой нож, но дядя Чай едва заметно покачал головой. Это были солдаты марионеточной армии. Разговаривал с нами нагловатый капрал, в то время как один из его подручных, нацелившись на нас дулом своего автомата, переводил его с Чая на меня на полном серьёзе, словно ему не терпелось дать по нам очередь.

— Кто такие и куда путь держим, люди добрые? — растягивая слова, поинтересовался капрал.

— Из Лонгшуэна мы, — с готовностью ответил Чай. — Возвращаемся домой после Сайгона

— А там что делали?

— Сомов на продажу возили, известное дело.

— Хорошо поторговали?

— Нормально.

— Тогда купите у нас мяса.

— Дома купим.

— Купите у нас, брат, хорошее мясо, не пожалеете, — он кивнул одному из солдат, и тот продемонстрировал нам часть свеже-разделанной туши.

— Цвет какой-то странный, — пробормотал Чай. — Это говядина или свинина?

— Это человечина, брат, — ответил капрал. Чай кисло улыбнулся. — Очень вкусная, тебе понравится. Свежая.

— Свежая?

— Да вот, вчера коммун иста убил и, ищем, кому продать, мы же знаем, что на селе голод, — он пошарил рукой по палубе и поднял за волосы голову убитого партизана. Его залитое запёкшейся кровью лицо словно бы до сих пор морщилось и скалилось от боли в предсмертной агонии. — Нашли вас, так что, считай, вам повезло.

— Да уж. Мы не едим человечину, брат.

— Съедите вы его или нет, а мясо вы у нас купите, — сказал капрал, как отрезал.

Чай тяжко вздохнув, вытащил деньги и рассчитался, не торгуясь. Они вывалили останки нам на плот и туда же швырнули голову.

Как только они, довольно хохоча, удалились за излучиной в обратном направлении, дядя Чай причалил к берегу. Вместе, при помощи весла, ножа и рук, мы вырыли во влажной земле неглубокую могилу для убитого. Перед тем как продолжить наш путь, мы почтили мёртвого партизана минутой молчания. Чай торжественно поднял над головой левый кулак.

— Спи спокойно, товарищ, ты будешь отмщён, — едва слышно проронил он, и слова его поглотил прожорливый мрак, выползавший из непролазной чащи.

15.

Утром мы причалили на окраине города Кантхо. Во дворе одной из портовых лавочек мы позавтракали домашним супом «фо бо» с рисовой лапшой. Потом, пока мы прогуливались по набережной в ожидании междугороднего автобуса, дядя Чай объяснил мне, что мы миновали Седьмую зону, самую опасную из всех, и вот-вот переправимся в элитную Восьмую, где находится главное командование партизанских войск Южного Вьетнама. На автовокзале мы без проблем купили билет до Лонгшуэна и беспрепятственно покатили в полупустом автобусе по шоссе регионального значения. Мы выезжали из города как раз мимо завода дяди Нама. Как объяснил мне Чай, предприятие выглядело заброшенным. После черты города за окнами потянулись необъятные рисовые плантации с их золотившимися на солнце зрелыми побегами, охраняемые конной охраной, вооружённой «винчестерами». Я подумал, что, наверное, если бы мы случайно забрели на эту территорию, они могли бы запросто убить нас, приняв за расхитителей риса-падди. В отдалении показалось жилище владельцев этих земель, роскошная трёхэтажная вилла, выстроенная полукружьем в версальском стиле, за которым находилось фамильное кладбище с причудливыми мавзолеями из рыжего кирпича в кхмерском духе. Товарищ Чай пихнул меня локтём в бок и подмигнул: 

— А ты знаешь, кому принадлежат эти земли и этот замок? — спросил он. Я покачал головой. — Нет?! Тебе! Это владения твоей матери.

Так вот, куда хотел нас отвезти дядя Нам, когда Сайгон был охвачен боями! Впрочем, сомневаюсь, что нам бы удалось прорваться сюда с ним.