Транзит Сайгон - Алматы

— Эй, Смит! Передавай мой пламенный привет узникам Пуло-Кондор! А я передам привет твоей жене, — и он раскатисто расхохотался, громко и благодушно.

Смит обернулся. Обе нижние шконки были заняты. С них его рассматривали две пары безучастных глаз. Это были довольно молодые люди, ставшие похожими в плену на заокеанских хиппи, с длинными беспорядочными патлами и многодневной щетиной, покрывавшей их измождённые лица. Он поприветствовал их и представился. Тот, что справа, ответил ему кивком головы. Когда полковник осторожно попробовал поинтересоваться, кто они такие, в каких частях и под кем служили, ему опять же ответил тот, что справа:

— Это не имеет абсолютно никакого значения. Здесь тебе не казарма, Смит, и не передовая. Здесь каждый сам за себя. Верно я говорю, Холловей? — обратился он к тому, что лежал слева. Холловей, ничего не отвечая Бернсу, отвернулся к стенке и уставился в одну точку застывшим взглядом.

Тем временем, пока американские войска позорно бежали из Вьетнама, бросая на произвол судьбы своих послушных местных марионеток с их напыщенными порядками, инженерно-технические подразделения армии США методично и целенаправленно травили плодородную почву этой многострадальной страны химическим оружием, смертоносной смесью дефолиантов и гербицидов, предназначенной для распространения врождённой инвалидности, рака и генетических мутаций среди местного населения на поколения вперёд. Проигрывая на поле боя, американцы словно бы решили объявить войну на уничтожение самой экологической системе этой страны, джунглям, десятилетиями по-матерински заботливо укрывавшим героев партизанских войн. Кроме того, испытывая перед мировым сообществом нестерпимый стыд за своё военное поражение, отказываясь его признать перед лицом неумолимых фактов, Америка по мелочному мстила победителям, объявив эмбарго и взяв их страну в тиски экономической блокады. Проигрывать надо уметь. Во всех этих действиях отчётливо просматривалась одна и та же логика, внушённая протестантской этикой, впитанной правящими элитами США с молоком матерей, — проигравших не любит Бог, а значит, свой проигрыш признавать нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах, вопреки безжалостной очевидности.

Но я-то знал, что не пройдёт и двух десятков лет, как спалённые напалмом джунгли восстанут из пепла подобно бессмертному Фениксу и зазеленеют вновь, даже ещё гуще. Ведь я там был.

11.

Новости с далёкой Родины доходили до нас, двух алма-атинских вьетнамцев, благодаря подписке на журнал «Нян-Зан», официальный орган компартии. Более того, ко мне нередко обращались из Москвы за переводом этих статей о борющемся Вьетнаме, из АПН, из ТАСС, из печатных изданий вроде серьёзного глянцевого журнала «Советский Союз». В живых, эмоциональных и хлёстких материалах, я нередко узнавал неутомимое, острое перо своего товарища Хай Чынга, который продолжал трудиться редактором в партийном журнале.

Идея взятия Сайгона в том же году принадлежала моему бывшему комбату, который лелеял её ещё с Французской войны. При первой же возможности, он представил свой план Военному комитету в Ханое, кое-как сумев заинтересовать высшее командование своей дерзкой схемой. Дело в том, что в отсутствие генерала Зиапа в командовании армией начали расти разногласия между отдельными генералами и поддерживающими их группировками. Товарищу Чану было довольно трудно отстаивать свои позиции, но, будучи урождённым южанином, он обладал естественным преимуществом в стратегическом планировании. Видимо, поэтому он смог отстоять свои позиции сначала перед штабом, а потом перед министром Зиапом, главнокомандующим Зунгом и партийным вождём Ле Зуаном. Более того, лично Зиап в итоге приказал ему освободить Сайгон от марионеточного режима до начала сезона дождей.

Надо сказать, что мой бывший комбат всегда отчаянно сражался за наш город. Во время новогоднего наступления в качестве командующего фронтом ещё под руководством Зиапа он предпринял попытку вернуть Сайгон. Две недели его люди вели упорные бои в самом сердце города, освобождая и теряя наши улицы снова и снова. Никто из этих бойцов, коренных сайгонцев, не отступил — они так и остались лежать со смертельными ранениями, сжимая своё оружие в коченеющих руках, в саду посольства США, у башни центральной городской радиостанции, на улицах Шолона, под трибунами ипподрома.

Командуя Южным фронтом во время пасхального наступления уже под руководством Зунга, Чан Ван Ча пытался пробиться к Сайгону из Камбоджи. Свыше двух месяцев его бойцы бились за Ан-Лок, главный бастион американцев между камбоджийской границей и Сайгоном, всё это время выдерживая самый настоящий ураган из ракет, бомб и напалма от зари до зари. Здесь им также пришлось отступить.

Поэтому для того чтобы получить одобрение на третью попытку, ему необходимо было очень хорошо постараться. К тому времени он в ходе нескольких рейдов смог перерезать несколько стратегических шоссе, захватил важный центр транспортной развязки и окружил Южную столицу, пусть издалека, но со всех сторон.