Травяной венок. Том 2

– Не должно быть кровопролития, – напористо заявил Поросенок, – лишения гражданских прав, проскрипций, изгнаний, осуждений за измену, казней. В этом деле все поступали согласно своим принципам и убеждениям. Ни один человек не может быть наказан за свои принципы или убеждения, независимо от того, какими бы гнусными они ни казались. Это касается как тех, кто следовал за тобой, Луций Цинна, так и тех, кто следовал за Гнеем Октавием.

– Я от всей души согласен с тобой, Квинт Цецилий, – кивнул Цинна. – Не должно быть никакой мести.

– Ты клянешься в этом? – хрипло спросил Поросенок.

– Я не могу, Квинт Цецилий, – Цинна покачал головой, заливаясь румянцем. – Единственное, что я могу гарантировать, так это сделать все от меня зависящее, чтобы не было ни осуждения за измену, ни кровопролития, ни конфискаций имущества.

Метелл Пий повернул голову и скользнул взглядом по молчаливому Гаю Марию.

– Ты имеешь в виду, Луций Цинна, что ты – консул! – не можешь контролировать своих собственных сторонников?

– Я могу контролировать их, – Цинна сжал кулаки, но ответил спокойно.

– Так ты клянешься?

– Нет, я не могу давать клятву, – повторил Цинна с большим достоинством, и его покрасневшее лицо выдавало всю испытываемую им неловкость. Он встал с кресла, давая тем самым понять, что встреча окончена, и проводил Метелла Пия к мосту через Священный остров. На несколько драгоценных мгновений они остались одни.

– Квинт Цецилий, – торопливо сказал Цинна, – я могу контролировать своих сторонников! Тем не менее я почувствовал бы себя намного лучше, если бы Гней Октавий убрался с форума, убрался совсем, с глаз долой! Еще раз повторяю – я могу контролировать своих сторонников, но я бы предпочел, чтобы Гней Октавий исчез. Скажи ему об этом!

– Обязательно, – пообещал Метелл Пий.

Марий поспешил к ним, прихрамывая на ходу, и столько злости было в его лице, когда он торопился прервать их короткую беседу! «Он выглядит довольно смешно», – подумал про себя Поросенок. В нем было что-то новое и ужасно обезьяноподобное, и его вид был уже не таким грозным и устрашающим, как в те дни, когда отец Поросенка был его войсковым командиром в Нумидии, а сам Поросенок – юношей.

– Когда вы с Гаем Марием собираетесь войти в город? – спросил Катул Цезарь Цинну, когда обе договорившиеся стороны готовились расстаться.

Прежде чем Цинна успел ответить, Гай Марий презрительно фыркнул:

– Луций Цинна как законный консул может войти, когда пожелает. Но я подожду здесь со своей армией, пока обвинения против меня и моих друзей не будут официально аннулированы.

Цинна едва дождался, чтобы Метелл Пий и его эскорт начали спускаться по Тибрскому мосту, а затем резко обратился к Марию:

– Что ты имел в виду, говоря это?

Старик сейчас более напоминал монстра, чем человека, какого-нибудь Мормолиса или Ламию, злого мучителя из преисподней. Марий улыбался, его глаза сверкали через сдвинутую завесу бровей, более густых, чем раньше, потому что у него появилась привычка постоянно их дергать.

– Мой дорогой Луций Цинна, это за Гаем Марием последовала армия, а не за тобой! Если бы меня не было, дезертиры разбежались бы во все стороны, а Октавий одержал бы победу. Подумай об этом! Если я появлюсь в Риме, будучи все еще объявленным вне закона и приговоренным к смерти, что помешает вам с Октавием уладить все свои разногласия и довести дело в отношении меня до конца? В хорошем положении я бы оказался! Так что я лучше подожду здесь, пока консулы и сенат – к которому я больше не принадлежу, поскольку являюсь частным лицом, – освободят меня от приговора за вымышленные преступления. Ну а теперь я спрашиваю тебя: не правда ли, это самое лучшее для Гая Мария? – и он покровительственно потрепал Цинну по плечу. – Нет, Луций Цинна, этот крошечный кусочек славы ты получишь сам. Ты войдешь в Рим один, а я останусь на месте. Со своею собственной армией, поскольку она все-таки не твоя.

– Ты хочешь сказать, – скривился Цинна, – что используешь эту армию – мою армию! – против меня? Законного консула?

– Не унывай! До этого еще далеко, – со смехом отозвался Марий, – скажи лучше, что эта армия больше всего озабочена тем, чтобы увидеть, как Гай Марий получит свое.

– И что же именно полагается Гаю Марию?

– В январские календы я буду новым старшим консулом. Ты, разумеется, будешь моим младшим коллегой.

– Но я не могу быть снова консулом! – тяжело выдохнул шокированный Цинна.

– Ерунда! Разумеется, ты сможешь. Ну а теперь ступай, – сказал Марий тем же самым тоном, каким он, вероятно, разговаривал бы с надоедливым ребенком.

Цинна отправился искать Сертория и Карбона, которые присутствовали на переговорах с Метеллом Пием, и пересказал им разговор с Марием.

– Только не говори, что тебя не предупредили, – сердито сказал Серторий.

– Что мы можем сделать? – в отчаянии взвыл Цинна. – Ведь он прав, армия принадлежит ему!

– Только не два моих легиона, – утешительно заметил Серторий.

– Этого недостаточно, чтобы выстоять против него, – отозвался Карбон.

– Что же мы можем сделать? – снова простонал Цинна.