Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

Достаточно быстро до Варшавы дошли слухи о том, что творится в Треблинке. Для их проверки в августе по заданию Бунда за одним из поездов последовал подросток Залман Фридрих: он добрался до Соколув-Подляски, где от железнодорожных рабочих узнал, что здесь путь раздваивается и одна ветка ведет к Треблинке. Наблюдая за движением составов с депортируемыми, Залман обратил внимание, что обратно они возвращаются пустыми, причем никакого подвоза продовольствия не осуществляется. Вскоре на рыночной площади он столкнулся с двумя бежавшими из Треблинки евреями, которые подтвердили наихудшие опасения[47]. Позднее в Варшаве ходили слухи, будто из евреев здесь делают мыло и удобрение

[48]. Регулярность депортаций в Треблинку привела к активизации подполья Варшавского гетто и появлению тех структур, которые в дальнейшем, в апреле 1943 г., подняли восстание. При его подготовке также использовались отсылки к тому, что творилось в этом центре уничтожения. Так, в январе 1943 г. подпольная Еврейская боевая организация выпустила прокламацию, обращенную к обитателям Варшавского гетто и призывавшую к восстанию. Начиналась она со слов, что в Треблинке за полгода были уничтожены 300 тыс. евреев[49]

. Точно так же слухи об этом месте уничтожения распространялись и в других гетто, особенно в тех, которые находились поблизости. Так, историк М. Дин утверждает, что благодаря этим рассказам уже в сентябре 1942 г. при ликвидации гетто в деревне Сточек-Венгрувский многие его обитатели спрятались и сумели избежать гибели[50].

Перевозка в переполненных товарных вагонах была подлинным испытанием. Жара, толкучка, невозможность даже присесть, спертый воздух, жажда – вот типичные описания происходящего. Сопровождавшие поезда вахманы могли беспричинно стрелять по вагонам, что уж говорить о расстрелах тех, кто пытался высунуться или пролезть в небольшое окошечко, заделанное колючей проволокой. Далеко не все доживали до Треблинки, а воля прибывших зачастую была подавлена. Случались и совершенно дикие истории. Например, Г. Марчинякувна передавала рассказ еврейки Чеси из Варшавы: «Воды трое суток им ни разу не давали. Оправлялись там, в вагоне. Дети умирали. Одного умершего ребенка пришлось после особого разрешения немцев выбросить на ходу из вагона. Чеся дошла из-за отсутствия воды до такого состояния исступления, что перегрызла сама кровеносный сосуд и пила свою кровь»[51]. Иногда за водой пытались отправить детей: они могли протиснуться через маленькое окошко в вагонах. А. Гольдфарб, прибывший в составе эшелона из Менджице на станцию Треблинка 18 августа 1942 г., свидетельствовал, что одному мальчику таким образом удалось принести воды, однако во время второй ходки его застрелили[52]

. Для экипажей поездов, как правило, поляков, также не было секретом, кого и для чего они перевозят. Машинист Хенрик Гавковски в интервью К. Ланцману вспоминал, что крики людей были хорошо слышны, это производило удручающее впечатление, а потому в качестве бонуса немцы выдавали машинистам водку[53].

Показания станционных рабочих Л. Пухавы и Ф. Зомбецкого ярким образом свидетельствуют, что депортации не проходили гладко. Кто-то, особенно в первое время, сохранял иллюзии и даже пытался спросить у поляков, где находится то ли город, то ли колония Треблинка. Однако в дальнейшем евреи из Польши, как правило, знали, что их ожидает, в то время как депортируемые из Западной Европы пребывали в неведении. Как рассказывал Л. Пухава, «из других же стран, по всему было видно, люди не знали о том, что им предстоит. ‹…› Можно было даже видеть, как вагон занимает лишь одна семья. Это было, правда, очень редко, немцы этим достигали определенной цели: давали возможность увозить с собой побольше вещей, которые впоследствии отбирались в лагере»[54]. Те, кто понимал, что их ожидает, пытались бежать: выламывать окна и доски вагона, выпрыгивая на ходу.