Третья древняя, или И один в поле…

Ольга никогда о себе не напоминала, а Дубровин видел её тогда, когда в этом возникала оперативная необходимость — чаще всего для того, чтобы передать ей очередное послание мужа, а с учётом нерегулярности личных встреч с «Орфеем», роль курьера Дубровину приходилось исполнять не так уж и часто. Он приходил, отдавал письмо, ждал, когда она его прочитает, задавал один-два дежурных вопроса, получал на них вполне удовлетворительные ответы и уходил. Так длилось несколько месяцев, пока однажды не произошло нечто, нарушившее планомерный ход их рандеву.

Это было в канун 8 марта, и Дубровин явился к ней с букетом гвоздик. Он выпросил цветы у начальника секретариата Управления, который добыл их для женщин-сотрудниц и для жён руководства у гордых представителей Кавказа. Начальник секретариата, старый фронтовик-украинец Павлий, сверкая масляными глазками и серебряным зубом в верхнем переднем ряду, никак не хотел расставаться с букетом и отбивался от Дубровина как мог.

— Да пойми ты, что не для себя прошу, а для жены нелегала! — наседал на него Дубровин.

— Нелегала? — переспрашивал Павлий, мотая головой, как бык, которому хотят надеть на шею ярмо. — Так иди тогда к Павлову, он специально назначен для обслуживания спецконтингента.

Павлов, толстенький кругленький, весь лоснящийся, как колобок, мужчина неопределённых лет руководил хозяйственным отделением и отвечал за всю материальную базу по обеспечению деятельности нелегальной службы. В его ведении были конспиративные и жилые квартиры, вся обстановка в них, обеспечение продуктами, билетами на самолёты и железную дорогу и многое-многое другое. За мягкими вкрадчивыми манерами и внешней доброжелательностью скрывались полное безразличие и равнодушие к просьбам рядовых сотрудников. Он понимал только язык приказов и распоряжений сверху. Для начальства он мог в лепёшку расшибиться и — расшибался.

— Дорогой мой, некогда мне к нему ехать. Времени уже нет.

— А шо ж ты загодя не побеспокоился и не заказал у него цветы?

— Забыл!

— А-а-а! Забыл! Хто ж в этом виноват? Павлий?

Конечно, Павлий виноват не был. Павлий всегда был прав. Надо было вспомнить об Ольге хотя бы днём раньше.

— А продуктовый набор-то ты получил?

— Набор получил. Их раздавали в централизованном порядке.

— О це гарно, — одобрил Павлий. — Шо у тебя есть из канцпринадлежностей?

— «Биковские» ручки, «скотч»… Есть сигареты.

— Сигаретами не интересуюсь. Карандашей у меня самого девать некуда.

Павлий открыл шкаф и показал на полку, где стопками в фабричной упаковке лежали пачки карандашей и ручек.

— Что же делать?

— Шо робить? У тебя «замазки» или «забивки е?

— Есть немного.

— Вот ты и дай для моих девчат-машинисток «забивку» или «замазку». — оживился Павлий. — Меняемся?

— Конечно. Отложи цветы.

Мелкие подачки Павлию были обычным делом. Служба снабжала Павлия всеми канцелярскими принадлежностями, которые выпускала промышленность страны, но сотрудники секретариата давно уже привыкли к «буржуазным штучкам», здорово облегчавшим труд. Каждый возвращающийся из-за «бугра» разведчик обязан был заглянуть к Павлию и сдать ему хотя бы два-три образца из стандартного ассортимента. Кроме того, в руках начальника секретариата сосредоточилось распределение для сотрудников Управления такого важного социального блага, как талоны на путёвки в дома отдыха и санатории. Являться к Павлию за талонами с пустыми руками считалось неприличным. Гарантировать поездку на крымский или кавказский берег Чёрного моря — и то только с семидесятипроцентной вероятностью — могла бутылка «баллантайна» или «бифитера». В каждом рабочем кабинете за счёт загранкомандировочных создавался подарочный фонд, которым при необходимости мог пользоваться каждый сотрудник, даже если он за границу не выезжал и не вносил в этот фонд свою спиртово-табачную лепту.

Дубровин быстро сбегал на своё рабочее место, добыл у коллег флакон «замазки» и пачку «забивки» и успешно обменял их на три гвоздички.

Ольга встретила его как всегда усталой улыбкой и пригласила пройти на кухню, потому что из столовой комнаты раздавались ребячьи голоса. К Алёшке пришли школьные друзья.

— Это вам, — сказал Дубровин, протягивая Ольге гвоздики. — Поздравляю с наступающим праздником, желаю безоблачного весеннего настроения, счастья и успехов на всех поприщах!

— Спасибо. — Впалые щёки Ольги зарделись румянцем, и она сразу похорошела. — Уж и не помню, когда последний раз мне дарили цветы.

Она принесла из столовой вазу, налила в неё воды, вставила гвоздики в воду и поставила их на стол.

— А это что? — спросила она, показывая на свёрток, перевязанный бумажной бечёвкой.

— Набор к праздничному столу. Там икра, копчёная колбаса, печень трески, севрюга, маслины, конфеты…

— Сколько я вам должна?

— Нисколько. Подарок службы.

— Как мило с вашей стороны! А то у меня пустой холодильник. Давайте праздновать. Хотите чаю? — предложила Ольга.

— С удовольствием.

— Ну, тогда курочьте набор, а я займусь чаем!