Третья древняя, или И один в поле…

Один из последних столпов британской империи окончил свои дни в графстве Девоншир. Почему бы новому владельцу имения не оказаться на уикэнд дома? Да и самому Донцову захотелось встряхнуться и выехать из шумного города на природу. Для этого случая резидент организовал ему соответствующую экипировку, в которой его вполне можно было принять за какого-нибудь отставного чиновника, выезжающего на загородный пикник. Пропетляв по просёлочным дорогам и убедившись в том, что «хвост» отсутствует, Донцов приказал шофёру ехать, не теряя времени, прямо к цели.

Дом был хорошо виден издалека и сразу разочаровал его своей пустотой и запущенностью. Окна первого этажа были заколочены ставнями, ворота закрыты на замок, а сад и двор заросли кустами и сорной травой до такой степени, которые исключали малейшую возможность прикосновения к ним человеческой ноги за последние год-два. Донцов, оставив машину с оперативным шофёром, долго бродил вокруг забора в надежде обнаружить хоть какой-нибудь намёк на присутствие за ним сторожа, привратника или, на худой конец, собаки, но всё было безнадёжно глухо и печально.

Было уже далеко за полдень, когда Донцов вернулся к машине, и солнце уже стало склоняться к западу. Стоял октябрь, но было по-июньски тепло, по небу плыли паутинки, воздух был упруг и звонок, в ушах звенело от тишины и безмятежного спокойствия, и самое лучшее, что можно было бы сейчас сделать — это расстелить скатерть-самобранку, достать из корзины всякую снедь, откупорить бутылку пива, подкрепиться простой пищей, а потом, зажмурив глаза, лечь на зелёную ещё траву, забыть обо всём на свете и слушать. Слушать чёткий стук колёс на железной дороге в полутора милях от шоссе, деловитый щебет дроздов в кустах боярышника, лёгкий шелест ветра в ветвях раскидистого вяза или мягкое стуканье перезрелых яблок о землю…

«Вероятно, именно в такое время Исаак Ньютон открыл свой закон тяготения», — подумал Глеб Тихонович и почему-то ему позавидовал. — «Видно, старею, и игра в казаки-разбойники начинает утомлять. Что ж, значит, я переоценил свои ресурсы, пусть молодые побегают, а нам пора на покой».

От этих мыслей стало совсем грустно.

— Сейчас выедем на дорогу, свернём направо и доедем вот до этой деревни, — сказал он шофёру, отгоняя прочь набежавшую грусть и тыча пальцем на карте в нужное место.

— Как пожелаете, — согласился шофёр и завёл мотор. Он привык выполнять, что скажут, везти туда, куда покажут, и никогда не возражал.

Через десять минут они въехали в деревню, и Глеб Тихонович попросил притормозить около паба. Он попросил подождать его минут десять в машине, а сам открыл дверцу и направился в заведение с громким названием «Король Георг IV». Несмотря на дневное время, в зале находилось несколько посетителей, местных эсквайров, одетых по случаю субботы в клетчатые пиджачки и кепки или шляпы типа «здравствуй-прощай». Они все, как один, разом повернулись в сторону Донцова, сразу распознали в нём чужака, а некоторые — даже иностранца, но через минуту также дружно отвернулись от него и продолжили увлекательные беседы о скачках, садовых розах и котировке ценных бумаг на лондонской бирже. Появление в английской провинции иностранца — это не такой уж эпизод, чтобы отвлечь современного сельского жителя от обычных занятий.

Донцов заказал себе кружку «Гиннеса» и стал отхлёбывать из неё, не отходя от стойки.

— Вы не находите, что в этом году осень несколько запоздала? — с самым глубокомысленным видом обратился он к пожилому бармену.

— О да, сэр, на моей памяти такой октябрь был только в 1960 году. Я служил тогда на авиабазе на Кипре, и как сейчас помню, в августе киприоты объявили о своей независимости и дали нам хорошего пинка. Всех отправили в отпуск, и я приехал сюда к маме и очень удивился, что тут было ничуть не прохладней, чем в Средиземном море.

— Оу! Вот как! — страшно удивился Глеб Тихонович.

— Да, сэр, можете мне поверить, что так оно и было: дело шло к ноябрю, но жара стояла такая, что… — В 1960 году Донцов находился в Англии, но ему что-то не припоминалось каких-либо резких отклонений в климате страны. Бармен явно исстрадался по живому собеседнику и воспользовался представившейся возможностью, чтобы излить душу хорошему человеку. Все люди сейчас стали издёрганными, нервными, потому что вечно куда-то спешат, а этот джентльмен явно никуда не торопился.

— А скажите, милейший, что лорд Д. всё ещё жив? — прервал поток слов Донцов и попросил ещё одну кружку пива.

— Лорд Д.? О нет, сэр, лорд Д. давно уже умер. А вы его знали?

— Да, мы когда-то встречались с ним, — глядя вдаль, подтвердил Донцов. — Чудесный был человек, настоящий британец.