Третья древняя, или И один в поле…

— И всё-таки я попытаюсь тебе помочь, — сказал он.

— Спасибо, Глеб, но это не обязательно.

— Берти, всё это глупо и грустно… Я искал тебя две недели, и вот нашёл, когда до отлёта в Москву осталось несколько часов. Мне пора идти.

— Правда? Как здорово, что мы всё-таки встретились. Теперь вы всё знаете, и совесть моя перед вами чиста. Надеюсь, вы не в обиде?

— Конечно, нет, — горячо возразил Донов. — Спасибо тебе за всё.

— Ну, вот и отлично. А теперь иди, а то ещё опоздаешь. Государственному чиновнику нельзя опаздывать!

— До свидания, Берти! Всего тебе хорошего!

— Прощай, Глеб! Привет Москве!

Донов вышел наружу и, не оглядываясь, быстрым шагом пошёл по направлению к оживлённой и освещённой ярким неоновым светом улице.

— Постой, Глеб! — услышал он сзади знакомый голос и оглянулся: от заведения бежал «Племянник», размахивая каким-то клочком бумаги.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая Донцову какой-то грязный замасленный клочок бумаги.

— Что это? — удивился тот.

— Не узнаёшь? Это тот самый фунт стерлингов, который я выиграл тогда на пари и который получил от тебя в день нашего знакомства.

— Зачем ты? Оставь у себя, он тебе сгодится.

— Нет, Глеб, тратить его я не могу, это нечто большее, чем деньги — ты же понимаешь. А пусть он будет у тебя, в моей беспорядочной жизни я его ещё потеряю. Да я и не заслуживаю его больше. То всё кануло в прошлое.

— Спасибо, Берти. Я не знаю, что и сказать…

— Ничего не надо. Пока.

«Племянник» вернулся в своё заведение, а Донцов стал искать ближайшую станцию метро.

Через час он сидел в кабинете резидента и строчил срочную телеграмму в Центр, излагая результаты встречи с «Племянником» и ходатайствуя о необходимости задержаться в Лондоне, чтобы разобраться во всём и оказать бывшему агенту материальную помощь.

Ответ Центра за подписью Кобы не заставил себя ждать. Москва ни словом не обмолвилась о «Племяннике», но зато предлагала «товарищу Донцову вылететь домой незамедлительно».

Три часа спустя он сидел в салоне самолёта, отправлявшегося в Москву, а ещё через двадцать четыре часа, доложив о результатах командировки Дикушину, написал рапорт об увольнении.

Фауст

Пока ещё умом во мраке он блуждает,

Но истины лучом он будет озарён.

Й.В.Гёте, Пролог на небе, «Фауст»

Всё в его судьбе складывалось удачно.

В самом конце войны его мобилизовали, присвоили звание лейтенанта административной службы и направили в один из штабов Группы Советских оккупационных войск в Германии. Он не собирался оставаться в армии и мечтал выйти в отставку и заняться любимым делом — филологией, изучением иностранных языков. Мечтал он и о встрече с любимой девушкой, о семье, о детях.

Он прослужил в Берлине около двух лет, получил звание старшего лейтенанта, когда в один из июльских жарких дней его вызвал к себе непосредственный начальник полковник Р. и, прежде чем предложить сесть, направил на него долгий испытующий взгляд.

— Что-то случилось, товарищ полковник? — спросил он, ёжась под этим взглядом.

— В общем, да, — загадочно ответил тот.

— Я совершил какую-нибудь оплошность? — с тревогой в голосе спросил он.

— Нет-нет, что ты …Ты, пожалуйста, не волнуйся, — заторопился Р., увидев, как изменился в лице его старший лейтенант. — Одним словом, слушай.

Рассказ был коротким: некая служба НКВД заинтересовалась личностью старшего лейтенанта, предлагая ему некую работу в своей организации. На его вопрос, что это была за служба и что за работа, Р. замялся на мгновение, но сказал, что, по его слабейшему мнению, речь идёт о стратегической разведке.

— О разведке? — встревожился он. — Да какой из меня разведчик? Для этого нужно иметь…

— Погоди, погоди, не шебурши — прервал его Р. — Для войсковой разведки ты в самый раз подходишь — вон какой вымахал! Небось, метр девяносто? Вот, а для стратегической… Кто её знает. Рост и там не может быть помехой.

Тут Р. указал пальцем правой руки в потолок, встал из-за стола и стал ходить по кабинету. Походив, он снова сел за стол и продолжил:

— По моему слабейшему мнению, кое-какие задатки у тебя в наличии: талант к языкам, аналитические способности… И память у тебя, что надо.

— Вы полагаете, что этого достаточно? — неуверенно спросил он.

— Мало ли что я думаю, — улыбнулся Р. — они там лучше знают.

И снова направил свой перст в потолок. Потом продолжил:

— Со своей стороны рекомендовал тебя наилучшим образом. Короче, зайди к ним в кабинет и попроси капитана госбезопасности Б.

Кабинет капитана Б., что соответствовало званию то ли полковника, то ли подполковника в обычной армии, на самом деле располагался не выше этажом, куда указывал перст полковника Р., а ниже. Постучав предварительно в дверь, на которой не было никакой таблички, и услышав приглашение «да», он вошёл в полутёмную и пропахнувшую табаком комнату и с трудом разглядел сидевшую за столом фигуру в штатском. Он доложился по форме и стал по стойке смирно, ожидая дальнейшего хода событий.