Третья мировая война. На окраине империи

Свирский всё понял. Корабли черноморского флота были построены более пятидесяти лет назад и представляли собой проржавевшие корыта по сравнению с теми судами, которые в своё время Америка успела оснастить флоты арабских государств, когда те ещё существовали на карте мира. Теперь они достались фундаменталистам. Поэтому просто решили не рисковать.

— Удары будет наносить авиация. Самолёты готовятся к вылету с крымских авиабаз.

— А авиация с николаевского аэродрома?

— Самолёты задействованы на молдавском направлении. Мы не можем распылять авиацию.

Свирский во время разговора неотрывно глядел на карту, и тяжёлое чувство овладевало им.

— Кроме того, в ваше распоряжение из Крыма перебрасывается вертолётное соединение.

— Прошу перебросить войсковые резервы и в первую очередь из Николаева.

Там находился штаб мобильной бригады береговой обороны, части которой располагались вдоль 100 километровой береговой полосы.

— Я уже запросил Москву.

Бригада находилась в подчинении Черноморского военного округа, а не фронта.

— Какое принято решение?

— Я ещё не получил ответа.

Было воскресенье.

— Другие резервы?

— Других не будет. У меня их нет.

На молдавском направлении шли тяжёлые бои.

— Когда поступит текущая информация о движении десантных судов?

— Спутник будет пролетать над акваторией Чёрного моря ночью.

Оба замолчали. Генерал подавил в себе желание возмутиться. Он был дисциплинированным военным. Фактически его оставляли один на один с десантом. Если они станут высаживаться, то Николаевская бригада просто физически не успеет подойти к ночи. И он был уверен, что авиации не удастся уничтожить все суда. Их было слишком много, и они шли под прикрытием боевых кораблей, вооружённых средствами ПВО.

— И ещё, — донёсся голос командующего. — Я выслал к вам фельдкурьера с пакетом. Прочитайте немедленно и после этого свяжитесь со мной! Эта информация только для вас.

С подобным он ещё не встречался. Все приказы, распоряжения и оперативная информация вот уже много лет поступали через электронные средства связи.

В комнате оперативного командования Воронин оторвался от карт и вопросительно взглянул на Свирского. Генерал промолчал. Он выслал из комнаты присутствующих офицеров и только тогда начал:

— Похоже, что мы остаёмся одни. С авиацией, но без войск.

— Но это же…

— Знаю. Всех, кто способен держать оружие, сконцентрировать в городе! По берегу — только разведка. Что с вагонами?

— Только что поступило сообщение, что ночью прибудут два состава с товарными вагонами в дополнение к имеющемуся пассажирскому.

У генерала было плохое предчувствие.

— Всех, оставшихся в городе — в эвакуацию! Комендант лично отвечает!

Воронин внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Ваша семья уже уехала?

— Ещё нет. Планировали сегодняшним поездом.

— Тогда позаботьтесь, чтобы они не пропустили. Завтра может быть поздно.

Свирский поднялся и вышел из комнаты. От него теперь мало что зависело.

К вечеру пришло сообщение, что Николаевской бригаде приказано сконцентрироваться между Одессой и Николаевым и ожидать приказа. Когда он связался с командующим, чтобы получить объяснения, тот ограничился лишь:

— Дождитесь курьера!

Пакет прибыл, когда стемнело. Его принёс начальник секретной части, человек без возраста и уставший от жизни. Он без приглашения сел и уставился на генерала своими бесцветными глазами. Свирский в упор посмотрел на него. Он всегда недолюбливал этого подполковника, который всю свою жизнь провёл среди металлических шкафов с документами. Начальство приходило и уходило, а он всегда был на своём месте за железной дверью.

— Я должен проследить, чтобы вы уничтожили документ после прочтения.

Увидев недоумённый взгляд, разъяснил:

— Так приказано.

Такого генерал не мог припомнить. Он стал искать, чем бы вскрыть конверт, и подполковник протянул ему принесённые с собой ножницы. Свирский с озлоблением выхватил их у него из рук и разрезал конверт. Сердце колотилось, не понятно отчего.

Он не знал, сколько времени сидел с листочком бумаги в руках, глядя в стену за спиной подполковника, пока, наконец, не услышал:

— Вы закончили работу с документом?

Генерал непонимающе взглянул на офицера.

— Можно его уничтожить?

«Уничтожить, уничтожить, уничтожить», — вертелось в голове. Этот плешивый человечек, сам того не сознавая, выразил суть прочитанного приказа.

Подполковник положил на стол спички.

— У вас найдётся пепельница?

«Он что, закурить здесь собрался?»

Подполковник указал рукой на бумагу и на спички. Свирский понял, протянул руку и достал из шкафа тарелку. Потом свернул вчетверо и положил на неё полученный документ. Его руки действовали, а мысли были совсем далеко. Пальцы предательски дрожали, когда он стал чиркать спичкой, но с третьего раза она зажглась. Огонь стал медленно пожирать бумагу, и два человека по разные стороны стола, как заворожённые, молча, смотрели на маленький костёр. Когда в тарелке остался только пепел, начальник секретной части аккуратно стряхнул его в корзинку под столом, провёл пухлыми ладошками одна об другую и сказал почему-то довольным голосом: