Третья мировая война. На окраине империи

— Ставлю боевую задачу! Занять оборону на рубеже Окружной дороги! Держаться до последнего!

— Где будет бронетехника. На флангах?

Врать генерал не имел права.

— Бронетехники не будет.

Полковник ошеломлённо глядел на него.

— Как не будет? Да, их там столько тысяч высадилось. Они же просто обойдут нас и всё.

Свирский молчал. Комендант не знал, что это была лишь первая волна. Подошли новые суда и сейчас выгружались в порту. Плюс шли колонны из Румынии.

— Погоди, генерал! — совсем не по-уставному начал комендант. — Ты что, нас бросаешь?

Он пристально смотрел на генерала, а тот на него. Свирский знал, что он не обязан ничего объяснять полковнику. Это — война. А на войне, если приказывают идти умирать, то идут и умирают. Если бы не ранение, то он бы развернул коменданта и отправил исполнять приказ.

— А где войска? Когда подойдут?

Не получив ответа, спросил:

— Что происходит? Вы что там задумали?

Он замолк, и вдруг чудовищная догадка пришла ему на ум.

— Да, вы что там? Охренели? Да, её же со времён Потёмкина строили! Столько столетий.

Он никак не мог придти в себя. Попытался встать, но сморщился от боли.

— Может быть, всё-таки в госпиталь? — спросил генерал.

— Какой госпиталь! Да, если мои хлопцы узнают, что я ушёл, то разбегутся. Они же представляют себе, сколько на них попрёт. Тысячи.

Он лёг на спину и стал смотреть в небо. Генералу показалось, что у него на глазах появились слёзы.

— Сколько мы должны продержаться? — наконец, спросил он хриплым голосом.

— До одиннадцати ноль-ноль.

Полковник взглянул на часы.

— Тогда мне пора собираться. Они уже помолились и скоро начнут.

Генерал тоже посмотрел, сколько времени. Осталось совсем немного. Нужно уводить отсюда колонну бронетехники.

К полковнику подскочил солдат и помог ему подняться. Стал вставать и Свирский, но мир покачнулся, и глаза стал застилать туман.

«Только не грохнуться сейчас!» — приказал он сам себе.

Пока комендант с помощью шофёра пристраивал доску под мышку, генерал немного пришёл в себя. Всё ещё слегка пошатывало.

Нужно было что-то сказать на прощанье. Свирский напрягал память, но никак не мог вспомнить имя и отчество коменданта.

— Где у вас семья? — наконец, решился он.

— Семья?

Мысли у полковника были где-то далеко.

— Жена у родственников.

Он помолчал.

— Старший погиб на Второй польской. Командовал ротой. Второй — в авиации на Дальнем Востоке.

— Летает?

— Нет. На земле. Авиационный инженер.

Он смотрел в сторону города и отвечал автоматически.

— Хотите передать что-то жене?

— Передать? Да, что ты можешь передать?

Махнул рукой, развернулся и сказал через плечо:

— Ничего не нужно. Давай! Поезжай отсюда!

И поковылял к машине.

Свирский дождался, пока машина скрылась, и только после этого скомандовал командиру головной машины:

— Заводи!

Взглянул на бегущие по небу тучи и сориентировался по сторонам света. Как и обещал командующий фронтом, с утра дул постоянный северо-восточный ветер. Значит — нужно было поторапливаться. С погодой учёные из Москвы научились разбираться.

Глава 7

Этот овраг он присмотрел на карте ещё накануне. Нашёл спутниковый снимок местности. По всем параметрам получалось, что подходит. Достаточно глубокий и длинный, расположен с востока на запад. Послал туда разведчиков, и те доложил, что соответствует. Теперь он привёл сюда колонну и приказал загнать в овраг все машины. Командиры удивились, но побежали выполнять приказ. Двигатели не выключали. Его БТР заполз в овраг последним.

Свирский взглянул на часы и ещё раз на небо. Затем проверил данные на коммуникаторе. Никто не отменил приказ, который он получил накануне. Следующим был спутниковый снимок с места боя на Окружной дороге. Хлопцы выполнили поставленную задачу. Сами погибли, но задержали правоверных в городе. Они всё ещё не вышли за пределы Окружной дороги. А колонны, двигавшиеся из Румынии, уже втянулись в Одессу.

«Ну, что же. Самое время!»

Генерал взял в руки микрофон рации и приказал личному составу занять место внутри бронемашин. Он стоял на склоне оврага и смотрел, как солдаты один за другим исчезали в чреве металлических чудовищ. Личного состава было больше, чем количество солдат, на которое была рассчитана бронетехника. Поэтому процесс шёл медленно. Каждый из них мысленно задавал себе вопрос: «Почему?» Но на войне полагалось исполнять, а не задавать вопросы.

Сам Свирский втиснулся внутрь последним, когда убедился, что снаружи никого не осталось. Солдаты потеснились и освободили ему место рядом с люком. Генерал в очередной раз взглянул на часы.

«Пора!»

Он передал по рации приказ задраить люки и включить вентиляцию. Работу фильтров проверили ещё накануне. Они были в порядке.

Послышались донесения о выполнении приказа. Генерал в последний раз взглянул на экран, закрыл металлическую коробку коммуникатора и положил его на пол.

«Ну, что же! Обратного пути нет».

Он отдал по рации последний приказ:

— Одеть противогазы!

«Не помешает как мера предосторожности. Всякое бывает!»