Третья планета от солнца

«Неуместно князю, как отроку несмышленому, шутки шутить, – вздохнул воевода. – Серьёзней надо быть. Эх, молодость», – согласно покивал, высматривая Бобра. – А на вторую посудину другого юного воя направим, – встретился с умоляющим взглядом друга Доброслава – высокого голубоглазого отрока с оттопыренными ушами: «Как он на них шлем надевает? Тьфу ты. От князя насмехушки перенял», – осудил себя Свенельд. – Бажена, – обрадовал юнца. – А к нему Бову с Чижом на вёсла.

Сотник Велерад с гридем Бобром       мерно взмахивали вёслами, тесно сидя на скамье. Лодка тихо и неторопко, без всплеска и скрипа уключин, кралась у самого берега.

Доброслав, стоя на носу долблёнки, осторожно, стараясь не шуметь, поднимал длинные, склонившиеся над водой ветви деревьев. Сосредоточившись на поиске следов вятичей, невольно вздрогнул от громкого всплеска, привыкнув к однообразию умиротворённого шёпота воды от вёсел и лёгкого скрипа обитых кожей уключин, насмешив заметившего это Бобра.

– Ну-ка, цыц! – остудил гридня сотник. – Это, парниша, сом в омуте балует, – добродушно, чуть не шёпотом, произнёс Велерад, продолжая, как заведённый, грести. – Давай-ка пристанем к берегу вон на том пятачке с песочком, да пусть отрок на дерево влезет окрестности обозреть, – распорядился он, распрямляя спину.

– Ну, чего видать? – сгорал от любопытства Бобёр.

– Да тише ты, – ткнул ему локтем по рёбрам Велерад. – Слезет – расскажет.

– В устье неширокой речушки, что на расстоянии стрелища2 впадает в Оку, деревушка махонькая в несколько домов, – плюнув на ладонь, потёр расцарапанную щёку Доброслав.

– Сейчас вторую лодку обождём и вместе глянем.

Жизнерадостно помутузив друг друга кулаками под неодобрительным взглядом сотника на мостках маленькой пристани с двумя небольшими лодками и мокрыми сетями на шестах, Доброслав с Баженом, следом за старшими гриднями сошли с мостков на поросший травой и камышом берег с несколькими домишками, окружёнными редкими вётлами. А сразу за ними поднималась стена бора.

– Ща вам таких лещей выпишу, детвора, – пригрозил отрокам Бова. – Чего как ведмеди ломитесь? А ну-ка, враг недалече?

Доброслав с товарищем повинно опустили головы.

Дома оказались пустыми.

– Прям вот тока щас убегли, – попил из кружки, черпнув ею из деревянного ведра воды, Чиж.

– Так давайте в лес углубимся, вон тропинка от дома туда ведёт.

– Без соплей обойдёмся, – солидно подтянул порты Бова.

– Отрок дело говорит, – поддержал Доброслава сотник. – Может, вятское лесное убежище найдём.

– Не в мишек же косолапых они превратились? – призадумался Бобёр.

– Чур, меня, – показал ему кукиш Чиж.

– Вы уже взрослые мужи, а не отроки, – сделал им замечание сотник. – Разболтались тут, словно бабы у колодца, – углубились в сосновый бор.

Через сотню шагов тропу перерезал неглубокий, заросший травой и кустарником овраг.

– Чутя, – поднял руку Велерад. – Где-то валежник хрустит.

– То не валежник, – не успел досказать Чиж, как на поляну из оврага, визжа в несколько глоток и ломая кустарник, выскочило голодное кабанье семейство во главе с батькой-секачом.

Настрой у него был весьма боевой.

Пронзительно хрюкнув и оглядев маленькими злыми глазками людей, что припёрлись, по его мнению, жрать семейную ягоду, вепрь, издав боевой клич, от которого у отроков, да и старших гридей, бодро побежали по всему телу жирные мурашки, кинулся защищать поляну от прожорливых захватчиков.

Первой жертвой выбрал затаившегося за высоким кустом сочной малины, безумно обожаемой его ненаглядными поросятками, парня с большими ушами.

– Маманя-я, – заверещал перепуганный Бажен, и ловчее белки забрался на толстый сосновый сук на котором уже предусмотрительно устроился Доброслав.

– Справный кабаняка, – высказал мысль сотник, выставив перед собой меч.

– Да кабы не поболе мишки лесного, – встал рядом с ним Бова.

Чиж, расположившись немного в стороне, спустил тетиву, и стрела легонько поцарапала дублёную шкуру, раззадорив вепря на беспримерные подвиги, и он кинулся на обидчика, птицей взлетевшего на соседний с отроками сосновый сук.

Кабана, ясный клык, такой бескровный расклад явно не устроил – чего это все живы? И он целеустремлённо атаковал сотника, получив при этом назидательный и весьма чувствительный удар мечом в лоб.

Меч, от соприкосновения с кабаньей башкой, что была покрепче любого шлема, вылетел из рук Велерада, а сам сотник улетел в другую сторону.

Бова, кхекнув, рубанул кабаняку мечом по загривку, и на всякий случай отпрыгнул за толстое дерево, где наткнулся на притаившегося Бобра.

– А ну-ка, водоплавающий, смелее в бой, – вытолкнул товарища на поединок.

Немного растерявшийся кабан, помотав башкой и восстановив боевой дух, радостно завизжал, узрев появившегося из-за дерева противника, и ринулся с нехорошим намерением потыкать его клыками, чтоб в другой раз не вздумал, обжора, трескать чужую малину.

Противник, правда, не спешил вступать в единоборство, и прытко, словно молодой олень, вновь скакнул за сосну.