Третий круг рая

Решив, что Тата, видимо, рассказала все, что узнала от мамы, я вспомнила ее спешное бегство от меня при упоминании о цыганской родне отца. Все, что было мне известно от папы, умещалось в несколько фраз: родители погибли, воспитывался в семье дальних родственников, уехал во взрослую жизнь в шестнадцать лет, больше не возвращался. И мне так ни разу и не пришло в голову спросить – а почему, собственно? Такая неблагодарность…

Я понимала, что единственным способом добыть информацию о предках отца остается поездка в табор. Скорее всего, прав Сотник – если цыгане и будут откровенны, то только со «своей». Записав себя в «свои», я тут же ощутила неприятный укол в сердце…

«Одной мне туда соваться опасно. В данном случае Сотник мне в помощь. И хотя он и отработал цыганское окружение Шандора Бадони, но сам признался, что сказали ему далеко не все. Уверена, что мне удастся узнать о жизни отца больше», – решилась я, набирая номер майора.

Тот словно ждал моего звонка – ответил сразу же после первого сигнала вызова. «Да, Ляна Шандоровна, приезжайте, есть новости. Жду!» – услышала я хриплый голос и тут же «увидела» его кабинет, майора за столом и Георга на стуле напротив. Фандо смотрел на Сотника с подозрением…

Учитывая пробку перед мостом, я добралась быстро, за сорок минут, а в помещении по сравнению с недавней мысленной картинкой ничего не изменилось – эти двое все так же сидели друг напротив друга.

Я кивнула Георгу и, остановившись у стола, вопросительно уставилась на Сотника.

– Да! Мы с вами договорились, Георг Романович, как только придут результаты этой экспертизы, я вас оповещу. А пока извините, я должен сейчас уехать.

Майор только что не вытолкал Фандо из кабинета. Я же, бросив виноватый взгляд на Георга, поспешила выйти первой. Мой будущий муж рванул за мной.

– Что у тебя с ним за дела, помимо моего отца? – ревниво покосился он на дверь.

– Сотник расследует убийство моего родителя, – коротко ответила я.

– И куда вы сейчас? Вместе? – недовольно изрек Фандо, так и не отпустив мой локоть, в который жестко вцепился.

– Георг Романович, пыл умерьте, вы мне не…

– Не муж? Это пока! Завтра подаем заявление. – Победный взгляд рассмешил, но я лишь кивнула, сдержав улыбку. – Я так и знал, что ты знаешь! А я, представь, понял уже только дома! Зашел в квартиру, а там – твой запах! Свечи, трава какая-то, полынь вроде, и еще кофе. Думаю, неспроста… И так тебя увидеть захотелось… Но сюда поехал, на опознание…

Как можно объяснить словами, что ты – в данный момент – он? Не телом – нутром. Себя не чувствуешь, своя боль ушла, а накрыло его страданием, растерянностью и одиночеством. Его потеря отца – твоя потеря. Слезы внутри комом – он же мужчина, плакать не будет. А ты стоишь и сглотнуть не можешь тоже. И хочется сказать – плачь, это не стыдно. Не слабость это – мужские слезы, а доверие к тому, кто в этот момент рядом. Я – рядом, я – пойму. И взгляд твой растерянный. И мелькнувшую надежду. Да – разделю с тобой горе, нет, не так даже – просто возьму на себя. Я – сильная, справлюсь…

Хлопнула дверь, Сотник, выйдя из кабинета, неподвижно замер в полуметре от нас.

– Едем? – холодно произнес он, видимо, поняв, что между нами что-то происходит. – У меня не так много времени, Ляна Шандоровна. Жду в машине.

– Мы в табор в Жуковку, – тихо сказала я Георгу. – Там мой отец воспитывался.

– Вечером заеду, дома будешь?

Я кивнула и поторопилась догнать Сотника.

Глава 15

После короткой перепалки с майором я все же села к нему в машину. На самом деле я боялась вопросов о Фандо. Сотник просто обязан был проявить интерес к такому тесному знакомству: ведь еще вчера я говорила о Жоре Фандо как о незнакомом любовнике матери Жанны, а сегодня мы только что не обнимались у майора на глазах. Что я могла сказать ему? Что скоро сменю фамилию Бадони на Фандо? Представив на миг изумленное лицо Сотника, я улыбнулась: со стороны ситуация и впрямь выглядела нелепо.

Но Сотник не задал ни одного вопроса.

Весь путь занял у нас не больше десяти минут. После того как мы миновали мой любимый магазин с чудно пахнущим мягким хлебом, Сотник, сбросив скорость, поехал по центральной улице Ленина, а через десяток кварталов свернул направо. Уже через пять минут мы были на месте.

«Кровь не водица?» – подумала я, выходя из машины возле дома, у которого он припарковался, лихо развернувшись перед самым носом двигавшейся по встречке «копейки». Майор уже стучал в металлическую калитку, а я озиралась по сторонам, пытаясь понять, что со мной. Вдруг захотелось погладить по курчавой головке чумазого пацаненка, подбежавшего ко мне, обнять его мать-красавицу как родную. Совсем молодая девочка, скорее подросток, но я чувствовала – малыш смотрит на меня ее черными глазищами, она его родила. Девушка улыбнулась, обогнула Сотника и толкнула калитку рукой – та оказалась незапертой.

– Вы к Любе? Проходите, открыто!