Третий круг рая

– Здравствуй, девочка. Прости старика, буду в маске с тобой общаться, опасаюсь слегка. Что бы ни говорили об этом вирусе, народ он косит. Что у тебя голосок-то такой встревоженный был, когда звонила? Случилось что? Ты присаживайся…

– Павел Андреевич, вы на даче давно были? – не стала я сразу озвучивать главный вопрос.

– Ты о смерти твоего гостя? Я понял… Следователь со мной с утра уже беседовал, не удивляйся, что я в курсе. А я и не знал, что ты кого-то поселила, не был с майских там – как дом открыл, проветрил, даже ночевать не остался.

– А мне казалось, вы наезжаете, но как-то не в то время, что я. Хотела вас с Егором Романовичем познакомить. – Я намеренно назвала то имя Юдина, каким тот представился. – Он, конечно, старше вас, но вдруг подружились бы. – Я внимательно смотрела на Громова, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию.

– Увы, не до этого мне, Ляночка. Отец мой совсем плох, приближаемся к столетнему юбилею, телом-то крепок, но в полном маразме. Болезнь Альцгеймера у него развилась. Одного оставить надолго не могу, а соседка, что помогает, с ним не справляется. Вот, Тину выгуливаю только да по магазинам за продуктами. Прости, что жалуюсь по-стариковски, устал…

– А дети? Не помогают? – спросила я и задумалась: почему-то в моих воспоминаниях Громов присутствовал один.

– Так я и не женился ни разу, Ляночка. Не встретил такую, как… моя первая любовь. Ладно, не обо мне речь. Следователь сказал, гость твой от сердечного приступа скончался? Родственников-то у него нет? Чтобы было кому сообщить о кончине?

Я уже было открыла рот, чтобы поделиться радостью – не одинок мой гость, как оказалось, сын имеется, да еще такой… не бедный! Но тут мне стало вдруг реально плохо – боль обручем охватила голову, а по спине словно провели мокрой холодной тряпкой. Я глубоко вздохнула, покосившись на Громова – заметил ли?

– Я не знаю, Павел Андреевич, – как можно искренне ответила я. – Сейчас к следователю поеду, может быть, тот что-то выяснил. Личность установить только по имени-отчеству, наверное, невозможно, – соврала я, подумав, что только что чуть было не выдала постороннему человеку личную информацию, касающуюся Георга Фандо. – Вы же в курсе, что я своего гостя буквально нашла на дороге?

– Да, господин Сотник меня просветил. Это все, о чем ты хотела поговорить?

Пытливый взгляд Громова я выдержала спокойно.

– На самом деле нет. Я хотела узнать, бывали вы на даче в детстве? Или в юности? Где работал ваш отец?

– Странные вопросы… Не знаю, зачем тебе это, но отвечу. Отец – художник, мама преподавала в школе немецкий язык. Да, я иногда летом, годах в семидесятых, приезжал к бабушке с дедом в этот дом на обрыве, но тогда я был школьником. Оставался на день-два и уезжал на сборы в спортивный лагерь. Постоянно жить стал там, когда поступил на службу к начальнику твоей мамы, подполковнику Ларину. Ты должна его помнить.

– Ваш дед работал в КГБ?

– Да, водителем. Поэтому они с бабушкой и находились там все лето. Но я, повторюсь, бывал у них не так часто.

– Так значит, фамилии Зулич и Юдин вам не знакомы?

– А кто это такие? – не без удивления спросил Громов.

– В то время – два молодых человека, влюбленных в одну девушку… Но если вы их не помните…

– Увы, нет. Жаль, что не смог тебе помочь.

– Ничего, я так, для истории. Эта девушка – моя бабушка Софья… Я только сегодня узнала интересные факты из ее юности. Но все как-то туманно. А живых свидетелей тех событий нет.

– О чем речь, Ляна? Что-то серьезное?

– История давняя… – протянула я неопределенно, не собираясь с ним откровенничать. – Наверное, уже и не важно, кто там виноват, кто нет. Не стоило вас беспокоить, извините.

– Да не за что, Ляна.

– Спасибо, что нашли время встретиться со мной. Я пойду, мне еще в райотдел добираться по пробкам.

«С чего я вдруг решила, что Громов мог знать Софью Марковну и ее ухажеров? Сколько ему лет тогда было – около пятнадцати? Даже если он и тусовался с кем на даче, так с ровесниками. Что ему до взрослых парней? Да и они такую мелюзгу вряд ли замечали, – разочарованно думала я, шагая к машине. – Скорее, о деле Ильи Зулича был хорошо осведомлен дед Павла Андреевича. Но у него не спросишь!»

Попытка покопаться в прошлом предков с помощью Громова провалилась. Кто еще мог помнить Софью Марковну и ее окружение в те далекие годы, я не представляла. Прояснилось лишь одно – почему сам Павел Андреевич в последнее время наведывался в свой дом так редко. То есть почти не бывал, можно сказать, несмотря на страсть к грибному промыслу. Он так любил тихую охоту, что и меня, и Тату пытался приобщить к активному поиску лисичек и опят. Мы же стойко отнекивались, предпочитая лежать в тенечке под соснами с книжкой или вязанием и не досаждая друг другу разговорами. В качестве компенсации за отказ я угощала Павла Андреевича пирожками из той самой пекарни, логотип которой красовался на пакете, куда тот сунул газету «Правда». «Да, жаль, что так и не познакомила его с дедом – точно бы спелись на почве любви к компартии!» – подытожила я свою бесполезную встречу с Громовым.