Третий пир

— А, символическую. (Разочарование в голосе.) Непонятно, но красиво. За красоту! — поклон в сторону Поль. — Всю ночь… нет, всю жизнь будем пить за красоту! За русскую красоту — до дна!

— Все ночи, я готов, а сейчас не могу.

— Полина! — крикнул собутыльник. — Он вас недостоин!

— Недостоин! — взревели дружные голоса.

«Какие симпатичные люди!» — подумал Алеша, поднял стакан и сказал громко, в безудержном восторге глядя на нее:

— За красоту на всю жизнь — и дальше!

— «И дальше»! — восхитился хозяин. — Нашел юноша словечко, красиво! Только ведь нет этого «и дальше».

— Кажется, есть.

— Ну, я пошла, — сказала Поль.

Круг второй.

— Это Полина — моя невеста. А это ее земляк Алексей.

— Очень приятно. Левушка. — Хозяин смотрел на Поль. — Можете жить здесь или на даче в Переделкино… и две недели, и сколько угодно. Жена в Гагре. Тихо, мечтательно и радостно Ну, за рассвет в саду, за солнце, за вас!

— Я за рулем. — Вэлос оглянулся на дверь, словно поджидая кого-то. — Концентрирую энергию. Мы сейчас от Мстислава Матвеевича.

— У него не советую. Он отдыхает… и надолго. Свалил эпопею на пятьдесят два листа в «Совписе».

— Я в курсе.

— Понятно, доктор, вы и способствовали, — что-то затаенное прорвалось в голосе. — Еще один гениальный кирпич… нет, целых четыре. Скоро достроим башню и поднимемся в светленькое будущее.

— Не достроим, — констатировал Вэлос (как факт). — Разрушим. Нас хватило только на мавзолей. Правда, пока он функционирует…

— Ну, ну? — хозяин на минутку оторвался от Поль.

— Ну — так и живем.

— А не странно, что мы живем, образно говоря, смертью?

— У Бога нет мертвых, — сказала Поль неожиданно.

— Что вы говорите! — к хозяину вернулся любезный лоск. — Люблю прекрасный женский лепет. Нет мертвых — ну а дальше? Откройте тайну. (Алеша замер, она молчала.) Ну хоть слово, одно слово.

— Ну, я пошла, — сказала Поль. Круг третий.

— Это Полина — моя невеста. А это ее земляк Алексей.

— Поздравляем! — донеслось со всех сторон.

— В дом вошла невеста — и все озарилось. Золото в лазури! Одним словом, наше унылое чаепитие обретает вдруг размах, красоту и смысл. Татьяна, в шкафу в кабинете, справа.

— Я за рулем.

— Так вы остаетесь у нас?

— Это не от меня зависит.

— Доктор, — заинтересовался хозяин, — неужели хоть что-то от вас не зависит?

— Одна душа. Не беспокойтесь, не ваша. Вы в надежных руках.

— Так будем веселиться! — воскликнул хозяин, но, кажется, печально. — Мамаша, стопочки. Петруша, музыку. Господа, праздник!

Смерть и Время царят на земле,Ты владыками их не зови;Все, кружась, исчезает во мгле,Неподвижно лишь солнце Любви.

— Пап, это ты написал?

— Нет, дружок, нам такого уже не написать, секрет утерян… «И Третий Рим лежит во прахе, и уж Четвертому не быть».

— На вашем веку не быть, не беспокойтесь, — вставил Вэлос загадочно, хозяин вздрогнул, а старушка спросила у Алеши ласково:

— Вы, деточка, тоже у нас будете жить?

— Буду, — ответил он, в душе звенело: «Неподвижно лишь солнце Любви».

— Ну, я пошла, — сказала Поль.

Круг четвертый.

— Это Полина — моя невеста. А это ее земляк Алексей.

— Счастлив познакомиться и могу только представить, как счастливы вы, доктор.

— Я за рулем. А вы не представляйте, а женитесь, усыновляйте — и в Нью-Джерси, пока нет сильной конкуренции. Правда, над Атлантикой нередко случаются авиакатастрофы. Шучу.

— Ваши шуточки вечно отдают мертвечинкой, — прошипел хозяин. — Я никуда не собираюсь.

— Тоже верно, здесь интересней. Вот мотаемся по Москве: бушуют, строят башню, разрушают, пьют за красоту.

— Национальная черта, — хозяин усмехнулся, — обусловленная, говорят, климатом и широкостью здешних равнин.

Какие-то равнины померещились вдруг Алеше, бескрайние, заметенные снегом, а кругом незабудки. И она живет в этом кошмаре. Подлый паучок! Паучок спросил у хозяина рассеянно:

— Боитесь? — снял очки, неторопливо, словно вслушиваясь во что-то постороннее; в высокую башню почти не долетал гул Москвы.

— Ничего я не боюсь! — отрезал хозяин — и обратился к Поль: — Вы ведь невеста? Вы не боитесь? Ну, ваше слово!

— Ну, я пошла, — сказала Поль.

Круг пятый, последний.

— Это Полина — моя невеста. А это ее земляк Алексей.

— Откуда же земляки? — с улыбкой глядя на Поль, поинтересовался хозяин (еще двое сидели, глядели и улыбались справа и слева от него).

Вэлос объяснил.

— О, гнездовье русской души! Как приятно, должно быть пройтись Очарованным Странником по Скудным Селеньям, по Темным Аллеям и Бежину Лугу.

— И полюбоваться на Семерых Повешенных, — процедил левый сосед. — Тоже русская красота.

— Леонид Андреев, — вмешался правый, — это уже вырождение, декаданс в его крайнем…

— Вырождение. Правильно, — левый. — Повешенных не проигнорируешь…

— Я вам завидую, — хозяин обращался только к Поль.

Алеша сказал с иронией:

— Переезжайте. На Москву нет проблем обменяться.

— Одно кладбище на другое, — пробормотал Вэлос, все рассеяннее становился он. — Проблем нет!

— Косточки — можно, а корни не обменяешь, — хозяин все улыбался. — Ведь это Иван Грозный дал название вашему городу?