Третий звонок

Как мне кажется, эти знаменитые советы шекспировского героя, данные несколько столетий назад театральным актерам, данные внятно и подробно (я привел лишь часть из них), если вдуматься, основа системы К. С. Станиславского, от которого мы, сегодняшние, увы, практически отвернулись в погоне за сомнительными ценностями авангардного театра.

А играли Гамлета вообще кто во что горазд: и чересчур молодые или чрезмерно старые (вообще-то ему 30 лет), уродливые и кривоногие, толстые мужчины и хромые женщины… Его толковали по Фрейду, и тогда он любил и даже хотел свою мать Гертруду более чем ту, к которой слова над гробом: «Я так ее любил, как сорок тысяч братьев любить не могут…» В полемике с традицией его превращали… Да мало ли во что нынче превращают в этой пресловутой полемике и в погоне за сенсацией кого угодно: Катерину и Кабаниху в свои противоположности, Треплева в гомосексуалиста, Нину в идиотку или суфражистку, трех сестер в опереточное трио и подводят еще при этом некую теоретическую базу, казуистически отыскивая в пьесах классиков обоснования для такого рода изысков! К примеру, Гамлет сам говорит о себе: «Я горд, мстителен, честолюбив, лучше бы моя мать не родила меня на свет…» И все это заявляет один из самых лучших людей на свете, именно людей, а не театральных персонажей. Эффект присутствия Гамлета в нашей постоянно текущей жизни подобен реальности присутствия, скажем, Понтия Пилата, обреченного Булгаковым на трагическое бессмертие и постоянную бессонницу… Так каков же Гамлет? Что следует брать в учет? Может быть, стоит все-таки прислушаться к словам Офелии и поверить ей, пусть и неравнодушной к принцу, но далеко не глупой и глубокой натуре:

Какого обаянья ум погиб!

Соединенье знанья, красноречьяИ доблести, наш праздник, цвет надежд,Законодатель вкусов и приличий,Их зеркало…

Как это все совместить в себе любому из нас, берущихся за эту роль? Не ведаю… Но ведь не носки же нюхать, произнося «Быть иль не быть» этому «законодателю приличий»… А мы видели на столичной сцене и такое. Современная сцена все вытерпит, как и белая бумага… Только зачем?

Однажды на сцене Театра им. Маяковского, где шли репетиции по моему вводу в этот знаменитый спектакль, которые осуществлял помощник Охлопкова Алексей Васильевич Кашкин, с балкона неожиданно раздался голос Охлопкова: «Алёша! Пусть он (он – это я) репетирует роль в валенках. Что он мне тут балет развел! Мне не нужен второй ухудшенный Самойлов». На следующей репетиции Алексей Васильевич пожелал увидеть меня на сцене в кирзовых солдатских сапогах, что, безусловно, исключало балетную романтическую пластику самойловского толка. Появились другие интонации, иная тяжесть и даже глубина произносимого мной.

Я начал репетировать эту роль весной 56-го года, затем был летний перерыв, и фактически репетиции продолжились лишь в конце сентября в репетиционном зале. Репетировал со мной все тот же А. В. Кашкин, иногда вызывая на репетиции моих будущих партнеров, с недоверием относящихся к пробам юнца и сомнительному эксперименту своенравного Охлопкова…

Но свершилось чудо, может быть, главное чудо в моей жизни. Уже в ноябре того же 56-го года Охлопков сам на сцене и в декорациях со светом и в костюмах предоставил мне две репетиции-пробы, подобие двух прогонов с остановками на его показы и замечания.

И вот 25 ноября 1956 года в воскресенье на утреннике… Я, двадцатидвухлетний, впервые сыграл эту роль, ставшую для меня точкой отсчета всему, что последовало за этим в последующие полвека игры на сцене театра, точнее разных театров.

Почему Гамлет вот уже 400 лет есть имя нарицательное? Мы говорим: влюблен как Ромео, безумен как Лир, обжорлив как Фальстаф, ревнив как Отелло, коварен как Яго, жесток и злобен как Ричард Третий. А Гамлет? О, тут возможны самые разнообразные эпитеты! Благороден. Философичен. Рыцарски смел. Изящен как изящнейший из принцев. Трагически раздвоен; Меланхоличен, порой депрессивен, нерешителен. Противоречив. Что только о нем не говорят и в самой пьесе и за ее пределами.

О «Гамлете» только в одной русской литературе понаписано во всех жанрах, что всего не только не перечислишь, но даже не упомнишь. Белинский, Тургенев, Гончаров излагали иногда прямо противоположное.

«Гамлет» в Ленкоме

Постановка Г. А. Панфилова

Как было уже замечено, неугодная в сталинский режим и период трагедия Шекспира о Гамлете, вызывавшая ненужные ассоциации, стала одной из самых актуальных и играемых в пятидесятые – шестидесятые годы прошлого столетия на многих советских сценах, в силу тех же причин.