Тревожное торжество

– Даже если так, ты не имел права поднимать руку на женщину, – возмущалась дочь, – она моя мама! – Грубость отца всегда не имела предела. Он всех вокруг ломал через колено, он и мать сломал, превратил в слабую и покорную. Он и над нею, своей дочерью, довлел. Но у Юлии был другой характер. Она через боязнь могла наперекор отцу и взбрыкнуть. Сейчас у нее внутри все забурлило. Сквозь страх, выдавливая изнутри, сухо прошептала: – Ты – не человек!

– Что? – протянул угрожающе Константин. – Яйца курицу учить будут? – И рявкнул, замахиваясь: – Молчать! Или я оставлю от тебя мокрое место, гадкий утенок!

Вероника попыталась погасить назревающий скандал, посмотрела на дочь:

– Помолчи, доченька, помолчи. – И мужу: – Одумайся, дочь перед тобой.

У Юлии что-то оборвалось внутри. Отец был страшен и противен ей сейчас. Она видела перед собой чужое лицо и чувствовала, что ничего в ней не осталось к этому человеку, и даже страх перед ним окончательно разрушился. Выступила вперед:

– Нет, молчать я не буду! – воскликнула звонко. – Не собираюсь молчать!

Константин оторопел, не ожидал такого отпора от дочери. Почуял, что в семье происходит перелом, рушится его беспредельная власть над этими женщинами. Светловолосая голова Юлии непокорно вскинулась, отбрасывая волосы назад, глаза стали, как у дикой кошки. Константин не узнавал дочь. Схватил ее за плечо, властно потребовал:

– Вон отсюда! Закрой дверь с другой стороны! Войдешь, когда я разрешу!

– Это квартира моей матери! – непослушно выдала дочь. – Я пришла к ней, а не к тебе!

– Матери? – прорычал Константин. – Твоей матери здесь ничего не принадлежит! Она здесь – моя работница и все! А ты топай к мужу и учи жизни его!

Дочь отдернула плечо и крикнула отцу в лицо, что у нее больше нет мужа, и этим огорошила Константина. Нервно сообщила об уходе от Валентина. Вероника остолбенела. Аспенский от такой новости стал зевать ртом, его лицо изменилось, он зверел. Вероника попыталась втиснуться между Юлией и Константином, но не успела, потому что отец схватил дочь за горло и процедил:

– Повтори, что ты пропищала, дрянь безмозглая! Ушла? А у меня разрешения спросила? Я тебе уйду! Раздавлю, как клопа! Вернешься к нему немедленно, немедленно! Поняла? – Пальцы отца железной хваткой сдавили ее горло.

У Юлии перехватило дыхание. Вероника бросилась на помощь дочери, вцепилась в руку Константина, что-то кричала. Но Константин не слышал, ярость ослепила его. Ничего кроме злобы к жене и дочери в нем сейчас не было.

И все-таки Веронике удалось оторвать его руку от Юлии. Дочь откашлялась и метнула отцу в глаза:

– Ты мне больше не отец! У меня больше нет отца! Я никогда не вернусь к Валентину!

Юлия что-то еще хотела крикнуть в ужасные глаза отца, но тот наотмашь сильно ударил ее по лицу. Ее ноги оторвались от пола и она отлетела к стене, стукнувшись головой. Без памяти сползла вниз. Константин был страшен. Вероника кинулась к дочери. Обхватила ее, защищая собой. Когда Юлия пришла в сознание, в ней не было страха, ею овладела злость. Она поднялась на ноги и проговорила:

– Мне не нужен такой отец! Мне стыдно быть твоей дочерью! Не смей прикасаться ко мне! Не смей прикасаться к маме! Никогда!

Новый удар обрушился на Юлию, и она опять сползла по стене на пол и затихла.

Это произошло мгновенно. Вероника не сумела заслонить дочь. Потому кинулась на мужа и вцепилась ему в волосы. Не ожидала от себя такого. Но инстинкт матери, защищавшей свою дочь, был сильнее всего, он был сродни безмерной ярости, унять которую возможно только одним способом: убить мать. И Константин убил бы ее сейчас, если бы не понимал, что она ему еще нужна. Вероника висела на нем и клочьями рвала его волосы. Он рычал, пытался сбросить ее и в конце концов ударил в живот. Она рухнула ему под ноги, свернулась клубком и застонала. А он нагнулся над Юлией. Видя, что дочь зашевелилась, рывком подхватил ее, глянул в лицо:

– Очухалась, дрянь непутевая?! Пошла вон к Валентину и без него ко мне не приходи! – Схватил Юлию за шею, открыл входную дверь и вышвырнул на лестничную площадку, как ненужную вещь.

11

Юлия едва стояла на ногах. Дверь у нее за спиной захлопнулась, и девушка ощутила боль во всем теле. Ноги подгибались. В голове шумело. Уцепилась руками за перила. Думать ни о чем не могла. Перед глазами все плыло. Что это было? Дикий кошмар.

Наконец ноги медленно понесли вниз по лестнице. Но она ничего не видела перед собой, слезы душили, пелена застилала глаза. Не понимала, куда шла. Ноги сами куда-то едва плелись. По дворам мимо домов вышла на улицу. Волосы были растрепаны, лицо в ссадинах, одежда торчком. Люди сторонились, смотрели на нее удивленно. Она никого не видела. Не поняла, как оказалась на проезжей части. Машины сигналили и объезжали ее, водители ругались и крутили пальцами у виска. Она не обращала на них внимания.

Вдруг перед нею резко затормозил автомобиль и из салона выскочил Хавин. Схватил девушку за плечи, прокричал: