Тревожное торжество

– В прошлый раз я сидела вон там, – Юлия показала на столик, за которым они сидели с Валентином. За ним на сей раз сидела другая молодая пара. – Несчастливый столик.

Хавин пожал плечами. Как знать, как знать. Столик как столик. Такой же, как все остальные. Но вслух ничего не произнес.

Официант обслужил быстро. Они приступили к еде. В середине обеда Юлия обратила внимание, как нервно из-за того столика вскочила молодая пара. Девушка что-то выговаривала парню, а тот в ответ вспыхивал. Юлия посмотрела им вслед и усмехнулась:

– Я же говорю, столик несчастливый.

Павел улыбнулся. Пусть будет так, раз ей это кажется.

Пообедав, они долго сидели и смотрели друг на друга, переговариваясь взглядами. Подниматься не хотелось. И ехать никуда не хотелось. Наконец Юлия вымолвила:

– Я не против, чтобы остаться тут на ночь. Совсем не против.

– Мы остаемся, – прошептал Павел и сжал ее тонкую руку.

Они сняли две комнаты, одну для водителя, вторую для себя.

До позднего вечера все окружающее для них перестало существовать. В эти мгновения им хотелось найти то единственное заклинание, какое всю жизнь удерживало бы каждого из них подле другого. Но это были только мгновения. Они всегда проходят. И возвращается реальная трудная и непредсказуемая жизнь, в которой есть много других мгновений и событий. И они способны все расставить иначе или даже все перевернуть.

Утихомирившись, Павел и Юлия думали каждый о своем. Он представлял, как она войдет в его дом и останется там хозяйкой. Но Юлия уже знала, что не поедет утром к нему домой. Она решила это внезапно, и не потому, что ей не хотелось остаться с Павлом, напротив, потому, что ей хотелось безмерно. Но она боялась, что потом может наступить разочарование, которое станет горше, чем разочарование жизнью с Валентином.

Время шло и до утра оставалось все меньше. От этого Юлия страдала. Как жаль, что они не могли растянуть ночь. Жаль, что она не могла изменить своего решения. И только маленькая надежда чуть успокаивала ее. Что это не конец, что все не может так закончиться. И обязательно должно быть продолжение.

Павел искренне говорил Юлии о своей любви, точно так же, как недавно он искренне говорил подобные слова Веронике. Его раздваивали эти женщины. И выход из такого лабиринта не находился. Но чувство было прекрасно. Оно наполняло желанием жить.

Утром оба с трудом поднялись с кровати. Собрались и сошли вниз. Заказали в ресторане кофе. Водитель за соседним столиком уплетал за обе щеки. Наевшись, тихонько выбрался из-за стола и выскользнул на улицу. А официант все поглядывал на Павла и Юлию и незаметно усмехался.

После кофе Юлия сцепила пальцы рук перед собой и проговорила:

– Я не поеду дальше. Не могу сейчас. Не могу, – повторила одними губами. – Мне надо возвращаться. Мне было хорошо ночью.

Павлу показалось, что он ослышался, изумленно раскрыл рот, выдавливая вопрос:

– Что же случилось, Юля?

– Ничего. Просто надо вернуться. Но я приеду. Позже. Обещаю.

Хавин видел, что настаивать бесполезно, она для себя все уже решила, потому сдержанно сглотнул воздух и хрипловато произнес:

– Тогда запомни адрес и телефон, – назвал, заставил повторить и добавил: – Я буду ждать тебя. В любое время, хоть среди ночи. Или позвони, я сам приеду туда, где ты будешь находиться.

– Так все сложно в этом взрослом мире, – пролепетала Юлия, не отрывая взгляда от Павла. – Я пойду.

Они вышли из ресторана. На крыльце Хавин поцеловал ее. Она ответила и быстрым шагом направилась к обочине дороги. Махнула рукой проходящему транспорту. Села в притормозившую машину, оглянувшись напоследок. Павел смотрел вслед и думал, как мгновенно рушатся надежды и как все непредсказуемо.

Машина увозила Юлию, а ему уже начинало казаться, что все он увидел во сне, в безумно хорошем сне.

Часть вторая

12

Истровская, узнав, что Хавин покинул гостиницу, кинулась к Адаевскому, надеясь там найти Павла. Но услышав, что тот уехал совсем, пришла в ярость. Этого она никак не ожидала. Первые слова гнева обрушила на Анатолия, а потом назвала Хавина трусом и бабой в штанах. Адаевский заморгал вытаращенными глазами, наморщил переносицу над длинноватым носом и посоветовал ей все это сказать лично Павлу.

– И скажу! – взвизгнула разъяренная Алла. – Дай мне адрес и телефон!

– Избавь меня, Алла, от конфликта с приятелем. Ничего я тебе не дам. Даже не проси. Вот придумала. Я тебе не почта и не телефонная станция. – Кадык на худом горле Анатолия прыгал сверху вниз, слова вылетали, словно пули из автомата. – Оставь меня и его в покое и сама угомонись.

– Да я разнесу тебя в клочья, если не скажешь! – угрожающе надвинулась Истровская на длинного, нескладного, худого Адаевского.

Он развел руки, мол, давай, начинай. Она сверкнула глазами и атаковала с другой стороны:

– Как называется его фирма?

Но Анатолий и тут пожать плечами, промолчал, будто в рот воды набрал.

– Ну и дурак же ты, Анатолий, – зло взбрыкнула Алла. – Да я без тебя в интернете все отыщу.