Тревожное торжество

Хавин оглянулся, за ним стучала каблучками девушка в розовом:

– Вы это мне? Разве я стрелял глазами? Вам показалось. Просто иду мимо.

– И я просто иду. А когда двое просто идут, возможно, им стоит познакомиться и прокатиться? У меня машина, – она достала из сумочки ключи. – Кондиционер. Лучше, чем париться под солнцем. Хоть вы в белой рубашке и светлых брюках, но прохлада есть прохлада. Поедем? Недалеко есть хорошее гнездышко. Ну как, согласны?

Павел усмехнулся:

– Я не любитель кататься, – проговорил.

Девушка недоверчиво вскинула брови:

– Неужели я ошиблась? Обычно я не ошибаюсь.

Хавин развел руками:

– На мой счет все женщины ошибаются. Такая планида.

– А вы любопытный экземпляр, – протянула девушка. – Ошибка природы. Вы не голубой случайно? – Смерила отталкивающим взглядом.

Так его еще не называли, он даже рассмеялся. Девушка убрала ключи в сумочку и пожала плечами:

– Чего ржете? Что смешного в этом? – Поморщилась и щелкнула замком сумки.

Хавин приостановился:

– Извините.

– Ладно, извиняю. – И она резко свернула в сторону.

Павел с улыбкой посмотрел ей вслед:

– Правда, экземпляр, – произнес вслух. – Даже такие девицы шарахаются от меня.

Прохожие натыкались на него, обходили, ворчали и шли дальше.

Истровская припарковала автомобиль напротив гостиницы. Посмотрелась в зеркало, мазнула помадой губы, поправила прическу, подхватила дамскую сумочку и выскочила из салона. Пискнув сигнализацией, огляделась и оторопела. На тротуаре заметила Хавина. Не поверила собственным глазам. Здесь. Один. Пешком. Как по заказу.

Аллу подбросило от радости. Она прокричала:

– Павел Сергеевич!

Хавин повернулся и удивился, увидав Истровскую:

– Вы?

– Не ждали?

– Признаться, нет. – Он остановился.

– Напрасно. Очень даже напрасно. Я к вам. Решила напомнить, что вы не сдержали своего обещания встретиться со мной. Сбежали, улизнули, ускользнули. – Приблизилась.

Царапины на ее щеке бросились Павлу в глаза. Но он сделал вид, что не заметил. И отговорился:

– Дела, знаете ли, дела. Не дают засиживаться на одном месте.

– А здесь сейчас у вас тоже дела? – поинтересовалась Алла.

– Я живу недалеко отсюда, – нехотя отозвался Хавин.

– Ох, как хорошо-то! – воскликнула Истровская и глаза ее загорелись. – Просто замечательно! Пригласите меня к себе в гости, Павел! Не люблю гостиничных номеров.

Хавин кинул взгляд на гостиницу, приглашать к себе Аллу у него не было никакого желания. Истровская поняла его, и это заводило ее еще больше:

– В чем дело, Павел? – вскинулась она. – Разве мы вдвоем не поместимся на вашей кровати?

Бесцеремонность Аллы не знала границ. Павел поперхнулся. Можно было тут же отказать ей, как недавно девушке в розовом. Но Алла не была уличной девицей. Здесь был другой случай. У нее страсть к нему, хоть недолговечная, но бурная, и он понимал Истровскую, потому что сам испытывал страсть сразу к двум женщинам. Его положение было, пожалуй, сложнее. Алла – женщина не его вкуса, хоть и красивая, между тем отказать ей, обидеть ее не поворачивался язык.

Хавин помялся, помялся и согласился, решив, что найдет способ положить Истровскую в другой спальне.

Однако Алла думала иначе, она посчитала, что Павел сдался, и это ее окрылило.

В квартире Истровская пробежалась по всем комнатам, то восклицая, то строя гримасы, чем-то восторгаясь, а что-то беспардонно оплевывая. Хавин ходил за нею следом и терпеливо молчал. В одной комнате ей понравилась мебель, но не понравилась картина на стене, в другой – картины понравились, но не понравилась мебель. И так везде.

После просмотра попросилась под душ. А скоро из душевой кабины донеслось:

– Павел, войдите, потрите мне спину!

Хавин усмехнулся, с ее стороны уже начиналась игра. И отозвался, не входя в ванную комнату:

– Там есть мочалка с ручками. Очень удобна, не требует посторонней помощи.

– Вы меня боитесь, Павел? – раздалось в ответ.

– Боюсь, – откликнулся Хавин.

Алла громко засмеялась:

– Все равно не отвертитесь, – пообещала и затихла.

Павел прошел на кухню. Молчание Истровской длилось недолго, скоро она через дверь сообщила, что ей не понравилась мочалка.

– Другой нет, Алла, – сказал громко Павел, – постарайтесь управиться.

Истровская снова притихла. Она не сомневалась, что теперь, когда она в квартире Хавина, в его ванной комнате, в его душевой кабине, она непременно возьмет быка за рога, как бы тот не упирался. Ее тело требовало Павла, и сдерживать возбуждение становилось все труднее.

Наконец Алла помылась, обтерлась, не нашла глазами никакого халата, накинула на плечи полотенце и голой вышла из ванной. Возникла перед Хавиным в дверях кухни, где он сидел за столом. С улыбкой спросила:

– Разве я не красивая, Павел? Посмотрите на меня, – вздохом высоко подняла грудь.

Хавин покривил бы душой, если б не согласился, что худое стройное тело Аллы было красивым. Однако, не отвечая на прямой вопрос, он показал на вскипевший чайник на столе и увел разговор в сторону:

– Вот, я приготовил, пока вы мылись. Чай после душа – хорошее дело.

Алла провела взглядом по столешнице, подумала и выдохнула:

– Что-то я проголодалась, Павел, у вас нет чего-нибудь посущественнее?