Три билета в кино

Но Сашка предложил зайти в ресторан неподалеку и выпить вина. Как он сказал, гулять так гулять. Прямиком от театра мы вышли к Мойке и, перейдя реку, направились в сторону Исаакия. Там было рукой подать до ресторана, где мы отмечали выпускной. Не знаю, почему мы не пошли по хорошо освещенной набережной, чтобы выйти к Исаакиевской площади. Возможно, нам казалось, что это будет большой крюк, и мы решили срезать через темные небольшие улочки.

Мне все сильнее жали полусапожки, а Сашка с Жекой мерзли в легкой обуви в этот декабрьский вечер. Но мы были счастливы и воодушевлены. Останавливаясь в темных уголках, мы смеялись, обнимались и даже подарили друг другу несколько жарких быстрых поцелуев. Было довольно тихо, только неподалеку шумели крупные улицы – туристические артерии города. Я шутливо отпрянула от поцелуя, подталкивая Сашку к Жеке, и они с энтузиазмом откликнулись. Я любила смотреть, как они целуются. Но внезапно в дымку моего возбуждения словно таран врезался глумливый голос:

– О! Да ты глянь, тут горячая телка рядом, а эти пидоры между собой сосутся!

Из двора-колодца показалась фигура. Скудный свет фонаря очертил ее темные зловещие черты.

Сердце остановилось у меня в груди.

Человек двигался лениво, развязно, словно был хозяином, а мы – непрошеными гостями. Сашка отстранился от Жеки и, развернувшись к говорившему, спросил нейтральным тоном:

– Какие-то проблемы? – друг казался спокойным, чего нельзя было сказать обо мне.

Я вцепилась в Жекину руку, но все еще успокаивала себя. Ну что нам может сделать мелкий хулиган? Но знакомый липкий страх уже струился по позвоночнику, лишая способности двигаться.

– Это у вас проблемы, ребятки, – хохотнул мужчина. – Беспределите тут у меня во дворе.

После этих слов из темноты вышло еще три фигуры, показавшись в тусклом свете единственного горящего на улице фонаря. Это было плохо. Очень-очень плохо.

– Шли бы вы… куда собирались, – процедил Сашка сквозь зубы.

– Это вы, педики, сейчас отправитесь куда подальше, – угрожающе и зло протянул мужчина. – А девчонку мы с друзьями оставим себе.

Жека развернулся ко мне и сжал мою ладонь изо всех сил, заставляя заглянуть себе в глаза. Ответная Сашкина фраза утонула в сбивчивом Женькином шепоте:

– Сейчас, когда Сашка ударит, ты развернешься и побежишь, – он показал глазами мне за спину, и я поняла, что там оживленный проспект. – Беги быстро, как сможешь. Ты поняла?

Я смотрела в его посерьезневшие глаза с ужасом. Он встряхнул мою руку, привлекая внимание. Сашка уже говорил нагло, провоцируя темные фигуры, и заслонял нас спиной.

– Ты? Меня? Поняла? – Жека нетерпеливо подтолкнул меня. – Беги быстро и не оглядывайся.

Одновременно произошло сразу несколько вещей. Я услышала звук удара, сдавленное ругательство Сашки, Женька грубо толкнул меня от себя, подгоняя бежать, и, развернувшись, кинулся в гущу драки на помощь Сашке.

Я отпрянула и побежала.

Пережатые тесными ботинками ноги запульсировали глухой болью, сердце заколотилось в такт: тра-та-та-та-та. Живот свело от смертельного ужаса, но я бежала что есть мочи – раз-два-три, раз-два-три, – подгоняя себя к ярко освещенной улице, маячившей впереди.

Я должна добежать. Позвать на помощь. Еще быстрее, еще!

У меня за спиной слышались крики, удары – бам-тыщ-шварк – и ругательства. Я не знала, кто одерживает верх.

Только бежала и бежала, страшась услышать топот погони.

Я уже бегу целую вечность. Бесполезно перебираю ногами на месте, как муха, застывающая в древесной смоле. А проспект все дальше-дальше-дальше.

Леденящий парализующий страх захватил полностью. Я пробежала мимо яркой вывески «Милиция» и только потом осознала это.

Стоп! Стоять! Назад!

Когда тело подчинилось приказам мозга и наконец прекратило бешеную гонку, я уже была довольно далеко от отделения. В страхе я обернулась, но за мной никто не гнался. Рванув обратно, я залетела на крыльцо, неловко поскользнувшись, и разбила о ступеньку колено. Не обращая внимания на боль, прострелившую ногу, я забежала в здание и бросилась к дежурному:

– Помогите! – я задыхалась и кричала короткие рубленые фразы, подбегая к окну дежурного. – На нас напали! Помогите!

Мужчина спокойно поднял на меня равнодушный взгляд, лениво оглядел мой очевидно растрепанный вид и спросил, растягивая слова:

– Кто напал? Где?

– Дальше по улице моих друзей избивают, – я выталкивала слова, пытаясь успокоить дыхание. Из глаз брызнули слезы. – Пожалуйста! Они убьют их!

Мужчина спокойно поднял трубку и, не глядя на меня, нажал несколько кнопок на аппарате. Быстро сказав что-то, он отключился.

– Ждите, сейчас наряд спустится, – коротко бросил он.

Я даже не успела отдышаться, как с лестницы послышался топот и трое крепких милиционеров сбежали вниз. Сбивчиво, но быстро я объяснила, где оставила друзей, и они, велев мне ждать здесь, бросились на улицу. Но я не могла ждать и побежала следом. Я даже не до конца осознавала, что впервые за два года общалась и передвигалась совершенно самостоятельно, без моих мальчиков.