Три билета в кино

– Ну… – раздался знакомый голос. – Смотрю, очухался.

Я захрипел, но не смог ничего сказать. Перед глазами появилась рука и сунула в рот трубочку. Я жадно глотнул, а потом еще и еще.

– Тихо, – голос брата зазвучал обеспокоенно. – Подавишься, и все труды насмарку.

– Ха-ха, – еле выдавил я. Голос был будто чужой, горло сдавило спазмом.

– Ну, раз шутишь, то самое страшное позади, – я почувствовал, как Олег сжал мою руку.

Повернуть голову удалось раза с четвертого. Перед глазами поплыло, и я попытался сосредоточить взгляд на конкретной точке, но изображение постоянно скакало, типа заклинивший кадр, падающий перед глазами снова, снова и снова. Меня замутило, и я просто закрыл глаза.

– Отдыхай, – голос брата удалялся. Я хотел спросить про Жеку и Васу, но меня выключили, и все мысли провалились в черноту.

В третий раз меня разбудил шепот. Они ругались прямо над моей кроватью.

– Что значит – я должна уйти? – голос Василисы был хриплым, как если бы она кричала несколько часов.

– Ты еще ни разу не была дома, – уговаривал ее Олег. – Сейчас все худшее позади. Ты должна поспать.

– Я никуда не пойду, – упрямо прошептала она. – И я сплю здесь.

– На стуле? – голос Олега повысился. – Зря я разрешил тебе сдать кровь! Посмотри на себя. Тебе надо хорошо питаться и спать.

– Я сплю, – просто повторила она и замолчала.

– Ты упертая еще больше, чем он, – брат цокнул языком, и послышались удаляющиеся шаги.

Я не слышал, чтобы дверь хлопнула, и осторожно попытался открыть один глаз.

– Он ушел? – голос получился больше похожим на хрип, и Василиса тихо вскрикнула от испуга.

Голову поворачивать было уже легче, и мир не вращался, призывая выплюнуть все внутренности. На меня смотрели огромные карие глаза на осунувшемся бледном лице. Волосы ее были всклокочены, а на щеке виднелась вмятина, будто она заснула, положив голову на что-то твердое. Нижняя губа задрожала, и по впалым щекам полились слезы. Просто ручьями.

– Ты проснулся, – прорыдала она, падая на стул, стоящий рядом с кроватью.

Она схватила мое запястье обеими руками и уткнулась в раскрытую ладонь лицом. Я чувствовал на коже ее горячее дыхание и влагу. Самое лучшее ощущение, черт подери. Василиса рядом. Но кое-кого не хватало, и я в ужасе спросил:

– Где Жека? – От испуга я дал петуха.

– Он спит, вот, рядом, – всхлипнула Васа, поднимая залитое слезами лицо. – Он в порядке.

Повернув голову еще чуть левее, я увидел кровать, на которой под одеялом выступала фигура Жеки. Его левая рука была в подвешенном состоянии, привязанная к стойке, и из нее торчали какие-то спицы. Пипец, фу. Грудь его мирно вздымалась, и в остальном он выглядел нормально. Отсюда мне было плохо видно, сильно ли избито лицо, но, судя по четкому ровному профилю, нос цел. Он посапывал во сне.

– О слава, гребаный боже! – воскликнул я чуть громче, чем следовало в ночной тишине палаты.

– Ты нас так напугал! – снова шепотом прорыдала Василиса.

– Что случилось? – я ни фига не помнил. – Последнее, о чем я думал, это Жека, которого увезли на операцию с костями, торчащими из руки. А потом очнулся в какой-то жуткой палате.

– Ты получил сильный удар в живот, – пробормотала Васа. – И селезенка разорвалась. Нам повезло, что мы были в больнице, когда тебе стало плохо.

– Так… – начал я и замолчал.

Внимательно оглядевшись вокруг, я заметил, что подруга совсем в другой одежде и палата украшена какой-то мишурой. Что-то они рановато. Еще же только начало декабря. Я снова посмотрел на Василису. Она похудела и осунулась. Это невозможно за один день.

– И сколько я был в отключке? – снова начал я.

– Некоторое время, – прошептала она.

– Сколько? – я хотел услышать.

– Десять дней, – еле слышно прохрипела подруга.

Если бы это не было так палевно, то я бы присвистнул. Такого со мной еще не бывало.

– Ты что, была тут десять дней? – возмущенно спросил я.

– Да, – кивнула Васа. – Мне разрешили остаться, я мою полы и разношу еду лежачим, поэтому старшая медсестра ко мне привязалась.

– Олег прав! Тебе надо нормально спать и питаться, ты выглядишь как призрак.

Прекрасно, превращаюсь в подпевалу Олега, но дело касается Василисы, и тут я был готов повторять за кем угодно.

– Конечно же! – взорвалась подруга. – Жека после операции, ты при смерти, а я дома буду отдыхать!

«При смерти» прозвучало стремненько, и мой пыл ругаться быстро иссяк. Надо срочно разрядить обстановку!

– Вот гребаные крендельки, – ляпнул я. – Думал, к Новому году уже не буду девственником, но, по ходу, планы придется пересмотреть.

– Ты просто невозможен! – Василиса то ли засмеялась, то ли снова зарыдала.

– Эй… – я позвал ее, давай понять, что просто пошутил. Отчасти…

– Эй… – прошептала она, сжав мою ладонь.

Итак, селезенка покинула меня, устроив фееричную прощальную вечеринку. Олег рассказывал какие-то жуткие подробности, но всё это время я просто представлял голых Васу и Жеку и не слушал большую часть медицинской херни, придя в себя, только когда Олег повторил слова «кровь» и «Василиса» в связке несколько раз.

– Не понял, – я выбрал нейтральную фразу, чтобы было не так очевидно, что я ни фига не слушал.