Три дня в Выборге (СИ)

- Почему в современном обществе все вертится вокруг секса?! - Салават бьет ладонью по столу, морщится. - Как будто стремлением к совокуплению исчерпываются и описываются все проявления дружбы, близости, тепла между людьми. Я вот, знаете, никогда не испытывал влечения ни к мужчине, ни к женщине, ни к картинке, ни к голограмме, ни к животному, ни к ребенку. Пять-шесть веков назад я был бы святым, религиозным аскетом, почитаемым среди братии. Люди шептались бы, что когда я умру, моя плоть не истлеет. В нашей одержимой страстями цивилизации я - непонятный извращенец, играющий не по правилам... Дэвид понимал меня, - он опять плачет, растирая слезы по щекам. Потом поднимает глаза.

- Я хотел бы помочь следствию, - говорит он. - Мне так жаль, что я невнимательный. Мне кажется, я видел и слышал ночью что-то важное, но я не могу вспомнить, что. Когда я пишу музыку, я ничего вокруг не замечаю... Пожалуйста, попробуйте на мне эту вашу... "корону правды" или как там ее.

Багиш вздыхает, машет рукой.

- В вертушке, - говорит он Игорю. Тот кивает, исчезает за дверью.

- Вы уверены? - спрашиваю я. - Это обычно делается только по ордеру. Вы потеряете весь остаток дня, наркотик выводится из организма восемь часов, после электронной стимуляции коры возбуждение сменяется торможением... Это довольно неприятно.

- Я уверен, - кивает он. - Только... я бы предпочел, чтобы женщины не присутствовали.

Я выхожу, страясь не сердиться. Странный сексизм для асексуального человека.

Гор сидит в кресле в холле, что-то читает с планшета. Напротив него сидит девочка Прасковья, веснушчатая и трогательная суперзвезда, все билеты на ее турне по России выкуплены на полгода вперед. Она тоже вроде бы читает, но на самом деле поглядывает на Гора. Я прохожу у него за спиной, меня ждёт Лара Танина. Прохожу тихо, но он чувствует меня, оборачивается, смотрит мне вслед.

Вот Мэгги Синь подходит ко мне сзади, когда я стою на веранде и смотрю на море.

- Оставь Лару в покое, Люси, - тихо говорит она по-английски. - Это не она, точно не она.

Я оборачиваюсь к ней. Она одета в платье из тяжелого натурального шёлка, красного с серебром, на плечах меховая шаль. Её прекрасное азиатское лицо, белоснежное, без возраста, выглядит слегка надменным. Волосы забраны в конский хвост.

Она ловит мой взгляд на своём платье, пожимает плечами.

- Знаю, слишком нарядно. Фестивальные платья, больше ничего нет. Ехали сюда на одну ночь, теперь никак не выберемся.

- Я не собираюсь сильно давить на Лару, Мэгги, - говорю я, опять отворачиваясь к морю. - Но она лжёт, нескладно и довольно агрессивно. У нее нет алиби, как, впрочем, и у тебя. Она отказывается отвечать, где провела ночь. Она отказывается говорить о пропавшей драгоценности. Мы вообще закончили разговор тем, что я выучила несколько новых русских матерных выражений в свой адрес.

Мэгги подходит ко мне, ставит локти на перила, вздыхает, но улыбается.

- Она была со мной, Люси. И провела ночь в моей постели. Она вбила себе в голову, что подобный скандал очень повредит моей карьере, так как я - романтическая героиня гетеросексуального большинства. Ну, и её карьере - потому что здесь, в России, на это смотрят косо. И она чувствует себя виноватой, потому что порвала с Дэвидом тем вечером. Он расстроился и пошел бродить по ночному острову. А колье она и не собиралась принимать. Лара из очень богатой семьи. У нее своих побрякушек много, хотя, может, и не таких редких. А уж если наши с ней сокровища вместе сложить...

Мэгги задумывается, очевидно, плененная идеей. Потом снова улыбается мне.

- Лара - прекрасная девочка, Люси. Смелая, преданная, страстная. Она не такая талантливая певица, как она надеется, и вскоре ей предстоит это понять, но она всегда твердо знает, чего она хочет. Я вижу в ней себя десять лет назад - но лучше, правдивее, сильнее. Я продиктую и подпишу показания, можете их обнародовать, если нужно. Я действительно видела Дэвида идущим к морю около полуночи. Мы с Ларой поднялись наверх, в мою комнату, сразу после этого, и не расставались до утра. Мы совсем не спали, поэтому мы обе можем поручиться, что другая не отлучалась из комнаты. Я готова открыть доступ к временным подписям моего биометрического монитора, они подтвердят, что я находилась в радиусе десяти метров от него. Можете вычеркивать нас из своих списков... сколько там у вас в них народу без алиби?

Большая волна рабивается о гранит, холодная водная пыль поднимается в воздух, сверкает на солнце, оседает на наших лицах. Сзади раздается вежливое покашливание - Игорь стоит у входа на веранду, манит меня рукой. Я киваю Мэгги, улыбаюсь ей, ухожу за Игорем.

В замке чувствуется напряженное оживление, как в тихо гудящем улье. Люди перешептываются возбужденно, выглядывают в окна, выходящие на восточный берег.

- Быстрее, - говорит Игорь. Мы бежим.

- Люси, летите за Машей, быстрее, я объясню, - кричит Багиш с берега. Маша уже на полпути к материку, маленький черный крылатый силуэт в небе. Я отталкиваюсь от мокрого гранита, в прыжке расправляю крылья, мчусь за ней.