Три доллара и шесть нулей

В розетке снова раздался сухой треск. Уже раздумывая, что делать с вновь появившейся в ходе расследования фамилией «Волынцев», все трое повернули головы в сторону Мартынова. Тот стоял в полусогнутом состоянии и не шевелился.

– Эй!.. – позвал его тревожным голосом Пермяков. – Из тебя там пробки не вышибло, Эдисон?

Слесарь развернулся к собеседникам с таким лицом, словно секунду назад видел усмешку сатаны. Оно было перекошено и покрыто пеленой мертвенной бледности.

– А ведь я давал ключи от крыши. За неделю... Дней за семь до того, как ко мне эти двое завалили – мент и буржуй... Мужик в спецовке приходил подсветку к флагу чинить.

Глава 7

– Твою память, Мартынов, электрошоком лечить нужно! – взревел Пермяков. – Что за мужик приходил? Какие события этому предшествовали?! Как тот тип в спецовке выглядел?!

Казалось, потрясение, которое испытывал слесарь от неожиданного проблеска в памяти, оказало на него гораздо большее впечатление, чем крик следователя. Ничуть не смутившись, он, закончив прикручивать пластмассовую пластину к стене, сначала сообщил, что проводка отремонтирована, потом вернулся к стулу, вынул пачку «Примы», закурил, а уже после стал отвечать на вопросы в той последовательности, в которой они задавались.

– Мужик как мужик. Среднего роста, в серой хлопчатобумажной робе. Знаете, есть такие – с пуговицами от мотни до воротника? Позвонил мне один из мэрии, сказал, что сейчас подойдет мастер-электрик, чтобы починить находящуюся на крыше подсветку к флагу. Знаете, типа настольной лампы, только вверх ногами? И велел, чтобы я тому мастеру никаких препятствий не чинил. Он пришел с проводом и сумкой с инструментом, попросил у меня ключи... Да ключи я все равно не дал!! Сам поднялся, открыл чердачные двери, а после, когда тот ушел, двери закрыл. А как выглядел... На «чеха» похож.

– На чеха? – переспросил Пащенко. – А чем чех наружностью отличается, скажем, от словака?

– «Чех» – это чеченец, е-мое! – раздосадованно пояснил слесарь. – Борода черная на всю морду, легкий акцент. В общем, обычный южный типаж. Только вот...

– Что? – въелся в него глазами прокурор.

– Печатка на пальце у него была золотая. – Вперив взгляд в потолок, слесарь напряг память. – Да, печатка. С зеленым камнем.

– У электрика? – усомнился Струге. – А бриллиантовой диадемы у него на голове не было?

– Чего у него на голове не было?..

Струге почесал подбородок. Несмотря на всю нелепость рассказа слесаря, он заставил себя прояснить ситуацию до конца.

– А что за человек тебе звонил?

Мартынов зримо поджался и стал покусывать губу. Для Струге было очевидно, что, заставляя слесаря назвать фамилию одного из руководителей, он подставляет работягу под удар.

– Наводку-то дашь?

Мартынов огорченно развел руками:

– Мужики, ей-богу, денег – ни копья...

Почти полминуты у судьи ушло на то, чтобы связать ответ слесаря со своим вопросом.

– Что за страна идиотов?.. – обреченно выдавил Струге. – Наколку, Мартынов, наводку, информацию... Это все фиолетово однообразно по смыслу, Мартынов! Черт, находить общий язык с несудимыми становится все труднее и труднее... Кто из начальников тебе позвонил и предупредил о том, что на крыше будет работать электрик?

Слесарь подозрительно посмотрел на Струге, словно тот только что вошел в кабинет.

– Товарищ следователь, а я не мог вас видеть раньше?

– Нет, – отрезал Антон Павлович.

– А у меня такое ощущение, что я вас где-то видел. Смутные какие-то воспоминания. Одно точно помню – толпа вокруг большая была. То ли на свадьбе у дочери, в Архангельске, то ли на суде у зятя, здесь, в Тернове...

– Или на похоронах во Пскове, – своевременно вмешался Пащенко. – Там тоже толпа большая. Или в очереди за пивом, в Бухаре. Тебя спросили, многобайтовый ты наш, – кто тебе звонил?

– Толбухин и звонил, – нехотя выдавил слесарь и поднял глаза на судью. – А зятя-то тогда на пять лет судья в холодные края отправил... У вас нет такой черной рясы, типа как у попа?

Вместо ответа Струге повернулся к Пащенко:

– Вадим Андреевич, позвони лично. Позвони этому Толбухину и узнай, кого он направлял на крышу и с какой задачей. – Видя, как тот потянулся к телефону, он снова вернулся к беседе со слесарем. – Это случилось до того, как ты вывесил флаг, или после?

Мартынов погонял во рту потухший и вонявший даже на расстоянии двух метров окурок «Примы» и снова исследовал потолок.

– На следующий день после того, как мужик сделал подсветку, я получил от Толбухина флаг и повесил его.

– И тогда уже веревки не хватало? К тому моменту она и была отрезана? После того, как ушел электрик?

– Получается, так.

– Значит, мастера велел запустить на крышу Толбухин, и флаг тебе велел сменить опять же Толбухин?

Получив утвердительный ответ, Струге посмотрел в сторону прокурора, который безуспешно пытался дозвониться до «мэрского» зама. В трубке звучали короткие гудки. Видимо, господин Толбухин был гораздо более занятой человек, нежели федеральный судья или транспортный прокурор.