Три гинеи

Такими были и, вероятно, до сих пор остаются личные взаимоотношения многих братьев и сестер, как индивидуумов. Они уважают, поддерживают друг друга и имеют общие цели. Но если таковы их частные отношения, как показывают биографии и поэзия, то почему их публичное взаимодействие, согласно истории и законам, совсем другое? И вам, как юристу, обладающему адвокатской памятью, нет нужды напоминать о некоторых декретах английского права, начиная с первых записей и заканчивая 1919 годом, доказывающих, что публичные, общественные взаимоотношения братьев и сестер сильно отличались от частных. Само слово «общество»

вызывает в памяти унылый и резкий звон колоколов, как бы сообщающих: нет, нет, нет. Вы не будете учиться, не будете зарабатывать, не будете владеть имуществом — нет. Таким было официальное отношение брата к сестре в течение многих веков. И, хотя есть некоторая вероятность, особенно для оптимиста, что однажды мы услышим торжественный и гармоничный перезвон нового общества, ваше письмо сообщает, что этот день еще очень далек. Мы неизбежно спрашиваем себя, нет ли в самом процессе объединения людей в группы и общества чего-то такого, что высвобождает наиболее эгоистические и жестокие, а не рациональные и гуманные порывы в самих индивидах? Мы неизбежно смотрим на общество, столь доброе к вам и суровое к нам, как на неподходящую форму существования людей, вызывающую искажение истины, деформацию ума и порабощение воли. Мы неизбежно замечаем, как ваши общества, будто сговорившись, уничтожают наших милых домашних братьев, которых многие из нас небезосновательно уважают, и превращают их в чудовищных мужчин, громкоголосых, с огромными кулаками, инфантильно стремящихся разделить землю, рисуя мелками загадочные границы, в которых все человеческие существа будут жестко и искусственно изолированы. Мы видим мир, где мужчины, облаченные в красно-золотые наряды и украшенные, словно дикари, перьями, совершают мистические обряды и наслаждаются сомнительными удовольствиями власти и господства, в то время как мы,

«их»

женщины, заперты в частном доме, не имея доступа к обществам, в которых они состоят. Проще говоря, ибо кто станет анализировать длительное и неизгладимое влияние прошлого на сложность сформированного ума, из-за всех этих воспоминаний и эмоций нам кажется неправильным как с рациональной, так и эмоциональной точек зрения заполнять анкету и вступать в ваше общество. В противном случае, нам придется полностью растворить свою идентичность в вашей и следовать уже известным, проторенным путем, на котором общество, подобно заевшей в граммофоне пластинке, пережевывает с невыносимым единодушием «300 миллионов, потраченные на вооружение». Нам не стоит делать то, чему противоречит наш собственный опыт. Таким образом, сэр, уважая вас как частное лицо, что подтверждает и отданная гинея, которую вы можете истратить по своему усмотрению, мы, однако, считаем, что наша помощь будет эффективнее в условиях отказа присоединиться к вашему обществу. Мы продолжим работать на благо общих целей — справедливости, равенства и всеобщей свободы — вне вашего общества, а не внутри него.